Жалган. Жанна Ермековна Курмангалеева

лошадь, уставилась на сестру.

      – Утром мы уедем.

      – Но вы же только вернулись!

      – Появились срочные дела, надо ехать. Эй, это же не ради меня!

      Толкын, не найдя, что сказать, обиженно поджала губы и надула щеки. Жулдыз невольно улыбнулась. Как раньше, когда она была совсем маленькой.

      – Мы вернемся, когда первый снег выпадет. Обещаю.

      Толкын молчала.

      – Я тебе привезу серьги, красивые-красивые. Хочешь? – примирительно спросила Жулдыз, тыкая Толкын в спину, которой она к ней повернулась.

      – Не нужны они мне.

      – Как не нужны?! – Жулдыз всплеснула руками. – А что же на тебя Азат наденет перед свадьбой, а?

      – Как… С чего ты это взяла? – сестренка отпихнула Жулдыз от себя. – Нужен он мне, как кобыле рога.

      Толкын отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Как-то в детстве Жулдыз раскрыла сестренке “великий секрет” того, как она узнает, когда та врет – Толкын не может солгать, не улыбнувшись. С тех пор сестренка, скрывая свои бесконечные пакости от сестры, неизменно прятала лицо.

      – Только будь осторожна.

      – Почему это? Ты когда-нибудь влюблялась, Жулдыз?

      – Влюблялась. Хороший был парень. Правда, он ушел на войну и там умер.

      – Не смешно, Жулдыз.

      – Разве я смеюсь? Наоборот. Жалко мальчика. Слушай, Толкын, что я тебе скажу. Ты часто спрашивала про наших родителей, но я тебе не отвечала. Раз так, отвечу сейчас. Наша мать родилась и жила среди тиреков, пока ее не приехал сватать мой отец. Когда родилась я, у него появились другие жены, и скоро он забыл про нашу мать. Потом на далаборитов напали туткыны. Муж нашей матери не встал на нашу защиту… Мать попала в плен. Ее отдали твоему отцу, как трофей.

      Толкын молчала. Жулдыз мысленно обругала себя. Зачем посеяла в сестренке то же зерно ненависти, которое зреет в ней самой вот уже сколько лет?

      – Я не знаю, любила ли она далаборита. Не знаю, любил ли он ее. Но так это обычно бывает, наша мать не была единственной. Когда он позовет тебя в свою юрту, будь уверена, что у тебя будет не так.

      – Может, он и не позовет вообще, – Толкын дернула плечом.

      – Ну, это мы еще посмотрим.

      Когда вернулись, была поздняя ночь. Буркит ускакала в степь, а сестры на остаток ночи улеглись спать. Толкын по-детски прижалась к сестре. Саткын так и не пришел.

      Глава III

         Саткын вскочил на коня, толкнул пятками лоснящиеся бока. Перед отъездом к родителям заезжать не стал. Саткыну с каждым разом становилось все труднее и труднее говорить с ними. Простые, всегда бедные, люди, они не понимали его стремления возвысится над другими. Своими разговорами отец с матерью тянули его назад. А прошлое должно остаться за плечами, в ожидании, когда ветер унесет его совсем, оставив только смутные воспоминания. Свой сыновний долг он выполнил – старость обеспечил.

         Жылдыз встретил на рассвете, когда она на цыпочках вышла из юрты. Сказала, что будет ждать в степи, у подножия гор. Что ж, пускай. Саткын понимал, конечно, почему его анде не терпится