Жалган. Жанна Ермековна Курмангалеева

я поеду. Когда в дорогу?

      – Прямо завтра.

      Анда сжала губы, и Саткын понял – о сестре думает.

         Вдруг Жылдыз огляделась и хохотнула:

      – Ты что же это, пешком приплелся? Где твой конь?

      Саткын залился краской.

      – Сбросил он меня. Не знаю, как назад буду добираться.

      Анда огляделась, меряя расстояние глазами.

      – Бери мою лошадь. Ты впереди поедешь, а я за тобой. Не хочу показываться в ауле сейчас, днем…

      Саткын поймал ее взгляд и ни о чем спрашивать не стал.

      Жылдыз подошла к лошади и ласково погладила потную шею.

      – Ты когда приедешь, мою Буркит не забудь отпустить, а то она у меня неволю не стерпит, – добавила Жылдыз.

      – Угу, я отпущу, а она ведь сбежит.

      – Не сбежит.

      Уловив уверенность в ее голосе, он не стал расспрашивать.

      – Ты так и ездишь без седла, да? – со смешком спросил Саткын, с восхищением глядя на лошадь. – Неправильный ты кочевник, анда. Говорят же про нас, что мы родились в седле.

      – Говорят, – не без гордости согласилась Жылдыз. – Но лошадь-то не родилась в узде. Как приедешь, Саткын, скажи Толкын, что я вечером приеду.

      – Скажу.

      Саткын вскочил на кобылу. Жылдыз рассмеялась.

      – Смотри, не свались!

      – Постараюсь, – расхохотался он в ответ и коленями повернул лошадь, направив ее в сторону аила.

      Глава II

         Толкын пропустила свои тяжелые черные волосы сквозь пальцы и опустила взгляд на свое отражение в покачивающихся волнах, в честь которых ее назвала сестра. “К аулу нас вывела река. Шумели волны, вот я и назвала тебя Волной” – просто ответила Жулдыз тогда.

         Вода мягко обволакивала ее голые щиколотки, приятно морозя их. Никому из девушек бы не позволили стоять вот так посреди дня, когда весь аул может видеть. А ей некому приказывать. “Ты везучая” – со вздохом как-то заявила Алтынай, с завистью глядя на нее. – “Никто тебе мужа выбирать не будет, никто за тебя твою жизнь не решает”. “Мне повезло, что я сирота?” – тогда прямо спросила Толкын. Ничуть не смутившись, Алтынай ответила: “Ты свободная! Не ценишь ты своего счастья”. И, махнув косичкой, девушка ушла. Правда в ее словах все-таки была. Она свободная, так, что речному потоку с ней в воле не тягаться. Только вот жить в одиночестве от этого не легче.

         Толкын подняла ногу, отражение подернулось рябью. Вдруг чьи-то руки обхватили ее и сжали, не давая пошевелиться.

      – Ха, попалась! Не уйдешь!

      Страх сковал сердце. Толкын с силой наступила на ногу похитителя и, резко развернувшись, сбросила его в воду перед собой. Девушка хотела тут же убежать, но вдруг вынырнувшая физиономия показалась ей знакомой.

      – Ой, Азат, прости!

      Толкын бросилась к старому другу, помогла встать.

      – Я не узнала тебя, я испугалась… А хотя ты сам виноват, нечего было пугать! – запоздало возмутилась девушка, толкнув его назад.

      Растерянный джигит плюхнулся обратно в воду, подняв дождь брызг. Толкын против воли хихикнула и протянула