Обрести плоть и кровь. Ирина-Ариадна-Лиля Деймос

моложе, мышцы на руках развитые, ничего не почувствовала. И денег не взяли. А у неё и ещё есть на лечение коренных два, на то припасённое и потратится. Вышла в коридор с марлей за щекой. Худая коричневая тень в платочке и плаще гипнотизировала соседа.

      – Два за один раз. Я боюсь. Знаете, как бывает. Ещё выдернут как-нибудь не так.

      – Ну, так не удаляйте.

      – А-а, болят ведь. Сказали выдирать. Может я сегодня один, а другой завтра?

      – Ну да.

      – А как же это два зуба за один раз?

      – Ну, раз сказали.

      – Я боюсь. Выдернут и умру.

      – Да, не бойтесь, не больно дёргают теперь. Доктора молодые.

      – А-а, неопытные.

      – Зато сильные. Раз и выдернут быстро.

      – Два за один раз!

      Ну, предупреждала же. Обещал же молчать, себе хуже сделал. Да, все теперь лгут. А только медиумов попрекают за мрачный прогноз будущего. Пепел крематория, отягощают и без того неподъёмную карму. В Охде пока не отравляли атмосферу горелым мясом призраков на регулярной основе. Насыщено вонью без того. Флёр намёков и бесстыжего вранья висел петлей над городами и в самый ясный день. Холодными культями он хватал всех за локоток даже при ярком солнце, заставляя поминутно оглядываться по сторонам. Очень уж много ходило по улицам лихих оборотней с ножами, шприцами, а в последние годы и с пистолетами. Была традиция, о которой, вроде бы и не помнил никто, но соблюдали. При постройке величественных строений полагалось в пол зарыть труп бездомного. Правда, не наша она была, а из соседней страны. То есть самой восточной, какие ни наесть. Но на каждой стройке находили не только скелеты в фундаменте, но и самих рабочих клали в основу чуть не каждый раз. Чтобы смета не была такой дорогой. По части выплат непосредственным строителям. Простая копка траншеи в два метра глубины стоила одному из нанятых жизни. Всё равно они приезжали в Пурисию издалека и нарушали правила проживания.

      Бывало, что молодые полу-жители Охды выезжали на Дальний Север Пурисии. И там оказывались в роли таких рабочих. Негде зашибать нормальные губли на месте рождения. А если жаловались журналюгам и те про них писали, то падали прямо в буровую установку. И всё, полностью оставались тенями на месте так называемой работы.

      Не возмущался почти никто. Кроме жалостливых сентиментальных кикимор и очкастых хлипстеров, верноподданные призраки им не верили. А как слушать тех, кого в школе дразнили очкариками и яйцеголовыми заучками. И если они правы, идти что ли в леса с топором за плечами? Прилетят дроны, вертолёты, танки приедут – Пурисия без жалости обращалась с изменниками. Так они называли бунтарей.

      Добро и зло слились в глазах пурисиян в одно гниющее после визита туристов водохранилище. Поэтому текущие смрадными потоками дела не прочистить. Как и распознать смысл любой казённой бумаги, озаглавленной «Постановление», а хуже того «Экспертное