Случайная связь. Максим Болдин

дано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      «В осеннем троллейбусе в мятом плаще…»

      В осеннем троллейбусе в мятом плаще

      с туманных окраин до Пряжки,

      до вялотекущей, смурной, вообще

      не речки, а так, доходяжки

      достаточна и лаконична среда,

      ландшафт или сумма строений.

      Так сух мой язык и двузначна судьба,

      так короток воздух осенний —

      всего на глоток, на вершок, и стучат

      колесные пары развязно.

      Типичен, но неповторим звукоряд,

      и в такт подпевают несвязно

      деревья, карнизы, узоры в стекле,

      иероглифы, тайные знаки,

      и свет, захлебнувшийся в мутной реке,

      в смирительной этой рубахе.

      2018

      «Я буду жить в тени дерев…»

      Я буду жить в тени дерев,

      в родном краю, как на чужбине,

      и к сорока, чуть протрезвев,

      чуть оскудев умом, отныне

      стану безмолвен и велик

      в пределах дачного массива,

      уже не юноша, старик,

      почти богач, бедняк спесивый,

      вполоборота наблюдать

      игру сверчка и светотени,

      не раздеваясь, засыпать

      на неразобранной постели

      и видеть горы в тихом сне

      в постперестроечном диване,

      как будто лето в сентябре

      в цветущем чабром Самарканде.

      2018

      «В карманах снег смешался с дымною листвой…»

      В карманах снег смешался с дымною листвой.

      Плывут пакеты по заплеванной Фонтанке.

      Я на попутке отправляюсь в край ночной,

      где вместо сёл стоят зеленые сбербанки.

      В них наши кровные, в них криптовещества

      не переводятся в словарные запасы.

      И на столах гниет сырая береста,

      и над панельками разбросанные стразы

      метагалактики, иначе не сказать,

      каким огромным не казалось это слово.

      Я обернусь, но в темноте не разобрать,

      как много смерти здесь, как мало здесь живого.

      Политкорректная природа городов

      метлою дворника, трудом Екклезиаста

      след оставляет на убожестве дворов,

      в которых ты когда-то был до боли счастлив,

      бежал сквозь листья и воскресные снега,

      сквозь зайчик времени – отметину на стенке,

      туда, где в небо проливается река,

      и ты сквозь годы прикасаешься к коленке

      студентки Лита, завалившей сопромат

      родной грамматики, квасного эмпиризма,

      и снится ей Фонтанка, листопад

      и мальчик, не лишенный драматизма.

      2019

      «Подруга в дурке спит в тужурке…»

      Подруга в дурке спит в тужурке,

      пока весна играет вальс,

      пока торгуют «найком» чурки,

      и дорожает спас и спайс,

      пока мечтают и взрослеют

      пока ещё не палачи

      и в боевые портупеи

      суют джедайские мечи,

      пока народ мой несвободен

      простоволос и обуян,

      пока хуярит на заводе

      порода древних россиян,

      и в казематах санитары

      глотают импортный табак,

      вольнолюбивцам стелют нары

      нежнее, нежели наждак,

      нежнее, нежели в апреле

      хор соловьиной стрекотни.

      Звенят смазливые капели

      о смерти, времени, любви,

      о том, что в этой синей иве,

      как в этих темных пустырях,

      грачи кричат о рецидиве,

      о в белых мантиях врачах.

      2019

      «Руины листьев рухнули в садах…»

      Руины листьев рухнули в садах.

      У времени шекспировская нотка.

      И вечность здесь совсем не при делах.

      Скорее виновата водка.

      И жизнь короче, чем мы думали с утра,

      а ночь длиннее, чем любая миля.

      И льет который день как из ведра.

      Не подвело бы чувство стиля,

      воспел бы это безобразие легко,

      всю эту лесополосу