Взбаламученное море. Алексей Писемский

дном, чем которая-нибудь из воспитанниц произнесла при ней русское слово. Помнила и танцовального учителя, ставившего их всех в ряд и довольно нецеремонно вытягивавшего их маленькие ножки для довольно трудных менуэтных па. Помнила наконец и многознаменательный день: в доме шум, беготня; это приехал сын князя, юный дипломат, любимец двора. Надине было уже пятнадцать лет, она все внимательней и внимательней прислушивалась к шепоту подруг о непонятных и в тоже время как будто бы и знакомых ей вещах. В тот же день, на petite soiree, все воспитанницы были представлены молодому князю. Он их благосклонно, хоть несколько и свысока, оприветствовал. Никогда уже, во всю свою жизнь, ни прежде ни после, Надина не видала мужчины красивее, умнее и любезнее. Не давая себе хорошенько отчета, она обыкновенно засматривалась на князя, когда он стоял где-нибудь вдали и рисовался почти еще юношеским станом. Раз князь, именно в это самое время, обернулся к ней; Надина сконфузилась, покраснела. Он все это видел и улыбнулся ей.

      Вскоре после того в довольно темноватую залу, где воспитанницам обыкновенно давали музыкальный урок, вошел князь. Надина сидела вдали от прочих девушек. Он прямо подошел и сел рядом с нею. Она сконфузилась и поотодвинулась от него.

      Князь ласково посмотрел на нее.

      – Avez-vous des parents? – спросил он ее, вероятно, затем, чтобы только заговорить с нею.

      – Non, mes parents c'est votre pere, – отвечала Надина, совершенно сконфуженная.

      – Donc, je suis votre frere, – подхватил князь: – так?

      – Non, non! – повторяла шопотом Надина.

      Все прочие воспитанницы, окружавшие рояль, стояли к ним спиной.

      – Et vous embrasser? – заключил тем же шопотом князь, наклоняя свое лицо к лицу Надины.

      – Monsieur! – произнесла та, отодвигаясь от него.

      Голос учителя, позвавшего Надину, прервал эту сцену. Она проворно встала и подошла к фортепиано.

      Князь, хоть и вдали, но стал против нее.

      Надина пропела свой урок дрожащим голосом и почти со слезами на глазах.

      На другой день ее остановила графиня.

      – Chere enfant, un mot! – сказала она. Надина стала перед ней навытяжку. – Je veux voir votre figure et votre taille!

      Надина потупилась.

      – Vous etes charmante! – продолжала графиня с улыбкой. – Mon frere est amoureux de vous.

      – Non, madame, – произнесла Надина, вся вспыхнув.

      – Comment non? – спросила графиня, устремляя на молодую девушку почти любострастный взгляд.

      В доме между тем приготовлялось новое торжество.

      Молодой князь, по величайшей милости государя и в уважение к знаменитому роду, каких-нибудь двадцати семи лет назначен был уполномоченным при одном из маленьких дворов. Сама графиня-сестра взялась устраивать по этому случаю праздник. Все воспитанницы, одетые тирольскими пастушками, должны были поднести юному амфитриону цветы, а Надина, как более умненькая, была выбрана сказать ему поздравительное стихотворение. Князь, в свою очередь, имел у себя в запасе для прелестных тиролек целую коллекцию довольно ценных безделушек: милый век имел и милые обычаи!

      – Vous