Оленька, или Завтра было вчера. Наваждение. Игорь Арсеньев

обрисовывались крупные яйца, раскачивалась от движения мужского тела, мягко ударялась об ягодицы девки».

      – Гляди-ка, бесстыжая, не забыла, – прошелестела Оленька еле слышно, – ой!.. да чего там…

      Обхватив свободной рукой смуглую шею начальника, Оленька поднатужилась и приподнялась. Глянцевый оборотень случая, беззвучно выскальзывал из ее влажного лона, сопровождаемый кружевной рубашечкой нежных тонов, однако стоило ему устремиться обратно, и рождался таинственный, немного щекотный, слабенький «чмок» – подобие цветочного, взаимного поцелуйчика…

      – М-м! – протянула от наслаждения Оленька и, склонив голову набок, обхватила шею Максима Александровича, но уже по-другому, порывисто придвинулась ближе, скрестив на затылке ладони замочком.

      Ручные, старинные часики Оленьки бешено колотились…

      – Да? – спросил с придыханием шеф, – Оленька, да?..

      – Да! – кивнула Оленька машинально, но тут же опомнилась. – Ой, Максим Александрович, нет! Я полгода не предохранялась, – пролепетала она, прикусив ровными зубками нижнюю губу.

      – М-м, – теперь уже обреченно простонал руководитель проекта.

      – Ах, боже! Медведь непонятливый…

      Максим Александрович перевел светозащитные очки со лба на глаза, точно забрало, когда Оленька, растягивая себе соски, опустилась перед ним на корточки с широко разведенными бедрами.

      – Сладкий, сладенький… – бормотала она, разжигая ресничками уветливый, ароматный отросток.

      Оленька мастурбировала и одновременно, вылизывала ему член и мошонку. Макс мычал, точно глухонемой, пока она ухмылялась, а он уговаривал, заставлял не спешить. Но когда Оленька позволила взять ему голову в свои руки, она уже вылизала ему кончик с такой интенсивностью, что тот заблестел от слюны. Зажмурившись, Оленька настойчиво, крайне медленно погрузила член себе в рот целиком, поделав этот кунштюк туда и обратно несколько раз. От наслаждения Максим Александрович издал неумышленный то ли стон, то ли рык, когда Оленька вобрала свободную кожу теплой мошонки между зубами и слегка ее прикусила. Впрочем, действовала Оленька весьма осторожно, стараясь запомнить и понять вкус и весь спектр детальных ощущений и не только во рту. Для этого она уперла головку члена себе в небо, и, покатав между щек, тщательно еще, и еще облизала ее языком.

      – Хочу тебя! – просипел Макс.

      – Сломался? – спросила она, сверкая резцами.

      – Чертовка…

      Оленька, казалось, оглохла. Не отрываясь губами от члена, она усиленно обрабатывала свой, и без того твердый, как клюв птицы, сикель, а вставляя пальцы все глубже в себя, отчетливо поняла, что ее чувства обострились предельно. «Да, это возможно! У меня получилось! Но я не дам ему кончить, когда ему вздумается. Пусть знает, что это не его победа, а моя! Да, пусть, пусть запомнит удары моих ресниц!»

      Тем