Аукцион ее страстей. Илья Халь

на собственные принципы, выпустил змея за день до ее казни, и почти сутки упивался телом ведьмы. А потом долго вспоминал глаза упрямицы, когда она увидела, что кроме обычного члена, у него есть еще второй.

      А сейчас Эрик надеялся, что Алика окажется сговорчивей, чем та, предыдущая. Его рука словно осталась там, внутри ее лона, нечувствительного к мужской ласке. Но если она фригидна, если она холодна, как лёд, то откуда эта эмоциональность и непосредственность? Эта живость, которая бывает только у страстных женщин?

      Алика. – Она чудовищно невоспитанная, – Эмма прервала затянувшееся общее молчание. – Даже ест по-варварски, как ведьма.

      Надоела ты мне, блондинка! И все вы мне здесь надоели! Какой-то абсурд. Делают вид, что ничего не произошло, любезничают с похищенной ведьмой, которую презирают, откармливают меня, как овцу, которую выбрали для заклания. Да, слово найдено! Я – овца. Меня собираются зарезать, но при этом не хотят нервировать, чтобы адреналин, от страха наполняющий кровь, не испортил вкус мяса. Терпение лопнуло.

      – Сами вы – ведьма, – проглотив лимон, ответила я. – По вашему очень воспитанно похищать меня и притаскивать черт знает куда?

      – Замолчи! – Эмма перегнулась через стол, сверля меня глазами.

      – А она мне нравится! – расхохотался Генрих. – Эмма права: варвары могут быть очень забавны.

      Дан бросил на него спокойный, но внимательный взгляд, и Генрих, подавившись смехом, нервно схватил бокал с водой и уткнулся в него.

      – Хватит, Эмма! – едва слышно сказал Дан, продолжая есть ростбиф.

      На меня он даже не посмотрел.

      – Не буду молчать! – взорвалась я. – Меня притащили сюда, подвергли унижениям, оскорблениям, пугают какой-то казнью, называют ведьмой. Да что я вам всем сделала? Что я могу вообще сделать? Я же не политик, не ученый, не чертов экстрасенс, я – филолог. Вчерашняя студентка. Мне двадцать три года, и до сегодняшнего дня я вообще не подозревала, что кроме нашего мира есть другие! Кто вы все такие, чтобы меня оскорблять? – я вскочила, опрокинув стул.

      Страх и боль, наконец, выплеснулись наружу.

      – Вас не существует! – закричала я. – Вы – сон, кошмар, видение, галлюцинации, которыми я страдаю уже давно. Сейчас ущипну себя и все пройдет! – я задрала платье до бедер и изо всех сил вцепилась пальцами в собственную ногу.

      Да так сильно, что аж слезы из глаз брызнули. Но кошмарный сон и не думал исчезать.

      – Видения… вы все это слышали? – Эмма встала и торжествующе посмотрела на присутствующих. – Она прилюдно призналась в том, что ведьма, потому что видения бывают только у них.

      – Сама ты ведьма! – я схватила со стола лимон и бросила в нее.

      Эрик, Дан и Генрих тоже вскочили на ноги. Хрустальные драконы с громким писком закружились над столом. Только дети остались сидеть на месте. Роботы они, что ли?

      – Хватит! Замолчите обе! – грозно выкрикнул Дан.

      Он сорвал с шеи салфетку и швырнул на