Василий Теркин. Стихотворения. Александр Трифонович Твардовский

пышные купы,

      Хотя и казалось,

                что наши нежней и душистей

      На родине нашей —

                к востоку от речки Шешупы.

      Но эти ломились,

                из зимнего вырвавшись плена,

      По всем городам, деревням,

                по садам, магистралям,

      То красной, то белой

                клубились могучею пеной

      У целых домов

                и задымленных, черных развалин.

      Казалось, они

                не цвели уже годы и годы

      И, голые ветви свои

                простирая уныло,

      Стояли и нашего именно

                ждали прихода,

      Чтоб сразу раскрыться

                со всей затаенною силой.

      Иные кусты

                у какой-нибудь кирхи иль дачи,

      По бровкам дорог,

                у садовых оград сотрясенных

      Хватило огнем,

                привалило щебенкой горячей,

      Отбросило в пыль,

                под колеса машин многотонных…

      И теплый, густой,

                опьяняющий запах сирени,

      Живой и посохшей,

                завяленной жаром жестоким,

      Стоял и стоял

                надо всею Европой весенней

      И с запахом трупов мешался,

                не менее стойким…

      В те дни за границей

                нам думать и верить хотелось,

      Что грохот войны

                отгремит над землею усталой

      И годы вернут

                ее мирную свежесть и целость,

      А бомбы и пушки

                громить ее больше не станут…

      Кто-кто, а уж мы-то

                имели особое право

      О мире мечтать

                для себя и иных поколений,

      Затем, что войну

                мы прошли не для воинской славы,

      Затем, что весной

                на земле расцветают сирени.

1951

      Признание

      Я не пишу давно ни строчки

      Про малый срок весны любой;

      Про тот листок из зимней почки,

      Что вдруг живет, полуслепой;

      Про дым и пух цветенья краткий,

      Про тот всегда нежданный день,

      Когда отметишь без оглядки,

      Что отошла уже сирень;

      Не говорю в стихах ни слова

      Про беглый век земных красот,

      Про запах сена молодого,

      Что дождик мимо пронесет,

      Пройдясь по скошенному лугу;

      Про пенье петушков-цыплят,

      Про журавлей, что скоро к югу

      Над нашим летом пролетят;

      Про цвет рябиновый заката,

      Про то, что мир мне все больней,

      Прекрасный и невиноватый

      В утрате собственной моей;

      Что доля мне теперь иная,

      Иной, чем в юности, удел, —

      Не говорю, не сочиняю.

      Должно быть – что ж? – помолодел!

      Недаром чьими-то устами

      Уж было сказано давно

      О том, что молодость с годами

      Приходит. То-то и оно.

1951