Легион против Империи. Александр Мазин

В грамотах было велено оказывать подателю сего всяческое содействие. Которое и было оказано: поставили на загрузку-разгрузку, минуя общую очередь и без всяких «подарков» и пошлин.

      Тем не менее они с Настей и Красным прогулялись по городу. Триполис был красив. Белые колонны и портики, выложенные ровными чистыми плитами мостовые, фонтаны и общественные бассейны, великолепные статуи, великолепные фронтоны общественных зданий и, конечно, храмы, храмы, храмы… Большие и поменьше. Изящно-элегантные и внушительно-респектабельные… Обычное дело при здешнем обилии богов. Словом, это был типичный римский город восточного Средиземноморья. Единственное отличие – солидная каменная крепость на берегу.

      Говорили здесь на головоломной смеси из нескольких языков, но Коршунов вполне мог бы на нем изъясняться[20], а Анастасия даже говорить.

      В общем, прогулялись по главной улице, покушали зажаренных в муке морепродуктов: мелких кальмарчиков, креветок, акульих мальков, запили эту прелесть разбавленным охлажденным вином и отправились восвояси. На корабль то есть.

      Загрузка продуктов и воды уже закончилась. Ахвизра вернул Коршунову сдачу с оставленных для закупки ауреев, и «Любимчик Посейдона» отчалил.

      От Триполиса до Тира, где Коршунов намеревался задержаться подольше, – рукой подать. Три дня пути при попутном ветре. Тем не менее без приключений не обошлось. На «Любимчика» напали пираты.

      Случилась это глупая шутка, когда они уже миновали Берит[21] и до Сидона[22] оставалось миль десять.

      Целая свора небольших суденышек, туго набитых смуглыми разбойниками отчалила от берега и ринулась на перехват, вопя и размахивая разнородным оружием. Гребли местные флибустьеры качественно и никаких шансов уйти от них с крейсерской скоростью в два узла у «Любимчика» не было.

      Матросики малость напряглись. Повадки у здешних пиратов были нехорошие: если кого и оставляли в живых, то продавали далеко-далеко. Чтобы не настучали местным властям о разбое. Ведь пиратов в Римской империи тоже гуманизмом не баловали. Сразу на крест. Но алчность – чувство могучее и легко затмевающее страх. Плывет, понимаешь, жирный купец, чьи трюмы (судя по осадке) отнюдь не пусты, а охрана, в лучшем случае, дюжины полторы наемников. Ну как тут не искуситься?

      – Ахвизра, – сказал Коршунов. – Давай-ка не будем их пугать заранее. Лучше мы их немного удивим.

      Ахизра сразу все понял. Все сто восемьдесят шесть готов быстренько слились в трюм. Да так ловко, что и следа не осталось. На палубе остались человек десять бойцов, укрывшихся, кто где. А также Алексей, Красный и полторы дюжины самых выдающихся «спецназовцев» во главе с Ахвизрой – в надстройке. Больше сюда просто не влезло. Настю Коршунов, естественно, отправил вниз.

      На мирном «Любимчике» не было ни абордажного мостика-«Ворона», ни грузил для пробивания днищ, ни боевых орудий. Просторная палуба с навесом и надстройкой на корме – вот и все «защитные» сооружения.

      – Значит так, – сказал Алексей капитану. – Отправляйся

20

Это так называемая «лингва франка» – смесь латыни, греческого, семитских диалектов и пр. Собственной родной финикийской речью жители древней Финикии перестали пользоваться еще до Рождества Христова. Впрочем, кое-где он остался. На монетах, например.

21

Нынешний Бейрут.

22

Крупный приморский город, весьма красивый, успешно доживший до нашего времени.