Гений страсти, или Сезон брачной охоты. Екатерина Гринева

сказала что-то не то, и прибавила: – Если что, звоните мне на сотовый. Завтра я у мамы. Целый день, с ночевкой.

      Марк рывком поднялся с места и, буркнув: «До свиданья» скрылся за дверью, чуть не столкнувшись с Тамарой.

      Ирочка застыла, словно впала в столбняк.

      – Ирочка! – Я окликнула ее. – Вы можете идти.

      – Спасибо! – всхлипнула она. – Можно, я еще чаю выпью?

      – Тебя никто не гонит.

      – Я пошел, – громко сказал Никита и сморщился, словно у него внезапно заболели зубы. – Я-то думал, что… – он махнул рукой и, резко развернувшись, скрылся за дверью.

      Никита был основным творцом этого ролика. Он вложил туда свои силы, талант, время…

      Гриша сидел, сгорбившись, и не смотрел ни на меня, ни на Ирочку. Выпив чай, Ирочка заторопилась и, надев полушубок, сказала:

      – Ну, я пойду…

      Она ушла, даже не закрыв дверь, что для аккуратной исполнительной Ирочки было делом немыслимым.

      Когда мы остались вдвоем, Гриша повернулся ко мне и сказал с печальной улыбкой:

      – Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.

      – Не снилось, – согласилась я. В висках у меня стрельнуло. – Таблетки от головной боли у тебя есть?

      – Есть. Все время с собой таскаю.

      Гриша достал упаковку и аккуратно оторвал полоску с двумя таблетками.

      – Держи. Пройдет голова, это хорошее лекарство.

      – Сомневаюсь…

      Пурга разгулялась нешуточная. Как только я вышла на улицу, ветер остервенело задул мне в спину, и я поежилась. Машина стояла неподалеку от офиса, и я побежала к ней вприпрыжку, уткнув нос в воротник полушубка.

      «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» – думала я.

      От того, что все было вынесено на «суд Божий», ничего не изменилось. А на что ты надеялась, возразил мне ехидный внутренний голос: что вор проявит завидную сознательность и придет с повинной?

      Этот ролик был совместным детищем нашей команды. Все началось с Тамары Петровны. Когда мы однажды смотрели в маленькой комнате, где обычно обедали, телевизионные новости и в одном из репортажей показали чеченскую школу, сердобольная Тамара вздохнула и качнула головой:

      – Вон как детишки настрадались! Вместо того чтобы тихо-мирно своими детскими делами заниматься, учиться и в школу ходить, они живут на пороховой бочке. Где же справедливость-то?

      Камера показывала школу, дети сидели и рисовали, один мальчишка от усердия высунул язык и старательно вел линию карандашом. Он поднял голову, и камера выхватила его взгляд. ТАК смотреть дети не могут. Взгляд малыша был умудренным и печальным. Не по годам и возрасту.

      – Бедняжка! – снова вздохнула Тамара Петровна. – Настрадался! Мой Арсен тоже рисовать любит, я ему недавно набор красок купила, теперь сидит, тигров рисует. Был в зоопарке недавно, вот и рисует животных. Взял бы кто-нибудь и устроил выставку работ этих детей – чем они живут и как выживают под этими обстрелами и бомбежками.

      – А что, идея