Пашня. Альманах. Выпуск 4. Creative Writing School

тыкать своей бумажкой, как ценным артефактом, способным решить проблемы мира или развязать войну.

      Как не поверить такой настойчивости? Вдруг у Аси вовсе не пятое место? Не пятое? А какое? Снова глаза в телефоне. В школе учили: это цифра пять. Пять. Пятерка выглядит именно так, не иначе. Не зря же она отмотала пятилетку в физмате. Даже четверка по алгебре была. Поставили бы ей четверку, не знай она цифру пять? Может, это и было уже в прошлом веке… и в музыкалке не такое забудешь… но…

      – Девушка!

      Ася отвлеклась от экрана.

      – Я так и буду стоять?

      Брови смяли лоб до извилистых борозд, рот согнулся дугой.

      – Стойте.

      – Нет, ну вы посмотрите! Расселась тут, еще и хамит. Молодой человек! Молодой человек!

      Проводник подоспел на сипловатый голос.

      – Здравствуйте. Чем могу помочь?

      – Эта. Заняла мое место. И вставать не хочет.

      Ася вжалась в спинку сиденья. Зубы сцепились, как у пса на горле дотошного алкоголика.

      – Давайте посмотрим ваш билет, – сказал проводник.

      Женщина сунула его с преждевременно победным видом. И тут же торжественно наклеенные ресницы стыдливо прикрыли опустевшие глаза, поползли на втянувшиеся щеки.

      – Вам в другой вагон. Видите? Это девятнадцатый, а двадцатый вон там.

      Она мигом подхватила сумки и зашаркала, расталкивая встречных пассажиров.

      – Пока-а-а, – попрощалась Ася. Тихо, еле слышно. Но с отчетливой издевкой, согревшей оледенелое утро.

      Облако приторно-сладких духов еще с минуту висело над проходом и спрутом расползалось по сиденьям.

      Только теперь Ася заметила побелевшие пальцы, вцепившиеся в телефон. И даже когда их расслабила, руки снова впивались во все, что ни попадя.

      – Сука.

      Так хорошие поездки не начинаются.

      Не начинается новая жизнь.

      Не…

      Началось.

      Потолок потерялся в мареве. Оно укрывало окна, людей, чемоданы. Пожирало. Стягивало мир в размытую точку. В точке была книга. Лежала на почти невидимом откидном столике.

      Там ни Норвегии, ни леса. Разве можно называть книгу как песню, если в ней нет ничего из названия? Безумие.

      Голосовой фон слился с темнотой. Слился с ничто.

      «Сука, сука, сука. Чтоб ты сдохла. Все из-за тебя. Тихо. Тихо, Ася, успокойся. Раз… два… вдох… выдох… три… четыре… пять… пять… Пять. Пять! С-с-сука».

      Кадык мотался по шее. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Замирал. Не двигался. Снова скакал туда и обратно. Застревал наверху. Проваливался внутрь.

      – Девушка, вам плохо?

      – Нет.

      Не было ни марева, ни точки, ничего. Только Ася, ее улыбка, проводник и поезд.

      – Если что, обращайтесь.

      – Хорошо.

      «И где тут хорошее?»

      Улыбка ушла с проводником.

      «Что это опять было?..»

      Ноябрь притворялся зимой. Платформу заметали смерчи вьюги. Крохотные – не осилили бы домик. Не отправили бы в сказочную страну, где выдадут мозги, сердце и храбрость.

      Что бы выбрала Ася? Мозги б