Пашня. Альманах. Выпуск 4. Creative Writing School

«обиженная узкоглазая собачка», и она в секунду вернула привычное, немного недовольное выражение лица. Лифт ожидала компания мужчин в превосходных костюмах. Катя томно прошла мимо них, и только когда лифт тронулся, усмехнулась.

      Дверь в номер ей открыл приятный немолодой мужчина.

      – Привет, дорогая! Как хорошо, что ты смогла приехать!

      Он схватил ее в охапку и начал целовать. Опустившись на колени, снял с нее сапоги и, подхватив, как любимую куклу, поставил на кровать.

      – Смотри, кто к нам пришел! – крикнул он в сторону ванной.

      Там, в дверях, уже стояла стройная женщина лет сорока пяти в откровенной комбинации. Она нарочито медленно, кошачьим шагом, двинулась в сторону кровати.

      – Ну наконец-то, наша девочка приехала.

      Звонок телефона раздался, когда Наташа закрывала дверь за последней клиенткой. «Боже, неужели какая-то идиотка что-то сегодня у меня забыла», – подумала она. Перед Новым годом все, как безумные, бросились наводить красоту, и у Наташи к вечеру разламывалась спина. Звонила Маринка из Савоя. Это было странно. Она приходила несколько дней назад и все сделала, что хотела.

      – Наташ, привет! Слушай, а что, наш рестик заказал твоей Кате рекламу?

      Сначала Наташа просто не поняла, что ей там щебечет этот неприятный голос.

      – С чего ты взяла? Мне дочь ничего не говорила.

      – Ну, с того, что я сейчас вижу ее в нашем ресторане в компании какой-то семейной пары. Это друзья, что ли, твои? А ты придешь сама?

      – Марин, ты что-то путаешь. Катя уехала на три дня к друзьям на Рублевку, праздновать католическое рождество. Завтра должна вернуться.

      – Я ничего не путаю. Я сейчас стою и смотрю на нее. Вот через четыре стола от меня сидит твоя Катя. С какой-то пожилой парой.

      У Наташи все оборвалось внутри. Сначала стало холодно, а потом горячо и дышать трудно.

      – Да, я, наверное, что-то путаю.

      – Так ты не приедешь, да? – немного уже запинаясь, выдавила из себя Марина.

      – Я… Да. Нет. Не приеду. Нет. Приеду. Марин, я приеду.

      Бросив телефон, Наташа стала судорожно натягивать угги, остановилась и начала набирать Ксюше – подружке Кати. Потом подумала, может, правда, дочке предложили рекламу, и она сорвалась из Рублевки, и ничего в этом страшного нет? Но что за семейная пара? Бред. Ксюша трубку не брала.

      Наташа прямо в уличной обуви и полунадетом пуховике ринулась в Катину комнату. Она сама не понимала, что ищет. Но чутье ей подсказывало: что-то должно быть. На столе громоздились тетради и распечатки. В календаре на стене, конечно, никакого «Савоя» и в помине не отмечено. Все три дня были обведены красным и подписаны: «Рублевка. Ксюша». Наташа беспорядочно метала все по комнате, открывала ящики, опустошала полки – пока из очередной груды книг не выпал старый планшет. Наташа замерла. Катя была с планшетом неразлучна, всегда говорила,