Детство, раненное войной. Воспоминания ветеранов-журналистов. Павел Владимирович Владыкин

надпись, берущая за душу:

      «Здесь, в междуречье Угры и Рессы, в 1942 году, удерживая натиск фашистов, насмерть стояли воины 49-й армии. „Маленький Севастополь“ – называли тогда этот советский плацдарм за героизм и мужество его защитников. Поклонись этой земле, товарищ!»

      Мы поклонились, сфотографировались на память. Я нарвал поблизости полевых цветов и возложил их к обелиску.

      Инга Бурдина: «Жди меня…»

      Уверена, что первые строки моей статьи совпадут с началом воспоминаний многих моих сверстников. Солнце. Голубое небо. И яркая свежая зелень, какая бывает у нас только в июне. Мы с мамой в сквере между оперным театром и почтамтом. Здесь много гуляющих. Такие же мамы с девочками. И не только с девочками – вон и мальчики в матросках. В воздухе многоголосый гул выходного дня.

      И вдруг – металлический скрип из громкоговорителя. И первые слова: «Передаем правительственное сообщение…» Теперь на разный манер и с разной интонацией стали слышны слова: «война», «беда», «горе»…

      Таким вспоминается первый из 1418 дней.

      И еще – белый хлеб, который мы с мамой купили тут же, в гастрономе, напротив громкоговорителя, произнесшего страшные слова. Вкус этого хлеба я вспоминала всю войну. И после войны. И даже сейчас, когда в магазинах десятки и десятки сортов белого хлеба, мне кажется, что вкуснее того, купленного в первый день войны, нет и не может быть.

      Постепенно в городе налаживался ритм военного тыла. Появились хлебные карточки. Окна домов перечеркнули кресты бумажных полосок.

      Но первого сентября 1941 года во всех школах города раздался звук колокольчика! Это был и мой школьный звонок. Самый первый в жизни, хотя мне только что исполнилось семь лет. Я оказалась самой младшей в классе, как и потом, во всех классах и на всех курсах, где бы ни училась.

      Что еще приходит на память?

      Парты, парты, парты, и на каждой промокашка, на ней кусочек черного хлеба, а на нем – ма-а-аленькая горка сахарного песку. Наш скромный завтрак.

      Мы «отрабатывали» его своими отметками (не помню, чтобы в нашем классе были двоечники), своими делами – октябрятскими, а потом и пионерскими, тимуровскими, – своими концертами в госпиталях.

      Я знаю, что все школьники старались помочь старшим, чем только могли. Знаю потому, что мама моя, Антонина Георгиевна Кузовникова, преподаватель русского языка и литературы, с первого дня войны вместе со всеми своими учениками выезжала на полевые работы. Помню и свою первую поездку в колхоз с ее шестиклассниками-семиклассниками. Ехали сначала по Каме до Частых, затем от берега до села Фоки. Шли пешком по разбитой деревенской дороженьке, а лошадка везет телегу, на которой все наши вещи. Я, семилетка, учительницына дочка, тоже мужественно шагаю, пока вовсе в кровь не стираю ноги и кто-то не предлагает:

      – А давайте ее верхом на лошадь посадим.

      И посадили.