Anabasis. Право на настоящее. Игорь Чураков

когда зеленый огонек сменится красным, быстро нажать на «стоп» и, сунув ноги в тапочки, бежать за сонной сестричкой – менять лекарство. Менять самому здесь не разрешают – вдруг что-то напутаю в ночи или, не приведи Господь, внесу инфекцию.

      Я не представился, прошу меня простить. Зовут меня Игорь Чураков, я предприниматель из города Воронежа. Более четверти века – практически половину моей жизни – я занимаюсь «стартаперской», как это стало модно сейчас говорить, практикой. Термин «START-UP», позволю себе уточнить, означает новый бизнес-проект, с оригинальной идеей и короткой историей деятельности. В этом одна из сторон его сходства с человеческой жизнью. Другая сторона заключается в том, что все «стартапы» изначально обречены на тупики, провалы и неудачи, лишь очень немногим суждено прорваться, что называется, «в жизнь».

      Осознание того, что моя деятельность «стартаперская», пришло ко мне лишь на пятом десятке лет, как и тому герою известной пьесы Мольера, осознавшего вдруг, что говорит он прозой. Так вот и я делал вполне естественные вещи, которые были самой жизнью, как пение птички или проза в речи мещанина, а тут вот такое словечко модное вылезло.

      Сейчас мы, с сыночком Владиславом, лежим в онкологическом отделении Российской детской клинической больницы в городе Москве. Лежим уже две недели. Владик – второй у меня по счету, через пару недель ему четырнадцать стукнет. Старший сын Леня в армии «срочную» служит. Четверо младших – с мамой в деревне. Диагноз у Владика очень серьезный и редкий – саркома Юинга. Это такая опухоль злокачественная, в малом тазу. Когда ее нашли и начали лечить, она достигла уже полутора литров в объеме, затронув крестец и позвоночник.

      В начале февраля опухоль обнаружили, Владика положили в больницу в Воронеже, в марте перевели сюда, в РДКБ. Здесь диагноз подтвердили, сделали биопсию, резекцию копчика, стойку-«елочку» поставили: трубочки-пузырьки-бутылочки. И я за всем этим слежу, целыми днями сидя на стуле рядом с кроватью.

      До этого Владик учился в Михайловском кадетском корпусе в Воронеже. Я совмещал преподавание на архитектурном факультете с привычной деятельностью предпринимателя-«первопроходца». И были у нас давние мечты. У него – отлежаться-отоспаться-отъесться, кадет как-никак! У меня – засесть наконец спокойно на годик-другой за множество текстов – своих и чужих, да так, чтобы ничего не отвлекало. И выдать «на-гора» то, что давно ищет выход наружу, подобно каким-нибудь Монтеню, Лукрецию или Катону в своих обустроенных поместьях.

      Давно известно, что мечты имеют свойство сбываться, однако образом, совершенно для нас непостижимым. И вот мы здесь – при наших мечтах. Владик – отлеживается, я – учусь, пишу и читаю. Палата, капельница, коридор, соседи напрягают здорово, особенно спервоначалу. Постепенно приходит понимание, что прошлая жизнь невозвратимо сзади, что перед тобою – опять чистый лист, на котором должно быть написано нечто новое.

      Замкнутое пространство дает о себе знать: вся жизненная активность постепенно фокусируется в пространстве под черепной коробкой.