Узют-каны. Михаил Стрельцов

дёргались, раздавая зуботычины направо и налево и поминутно вспоминая маму. Иногда казалось, что именно эта мать-героиня произвела на свет практически всех зэка совместно с начальством зоны.

      Чувствуя на себе пристальные и завистливые взгляды, Пахан нарочито артистично прошагал мимо «колючки» вслед за Кривым и Сычом и оказался в «предбаннике», почти на свободе, которая длилась двадцать четыре шага до фургона. Конвой торопливо развернулся и, чертыхаясь, распинывая грязь, пошлёпал за следующей троицей. Одна дверца фургона была распахнута, оттуда гремел одобряющий призыв:

      – Сыч! Вали сюда, поехали за девочками!

      – Улюлю, Кривой, смотри дверь не перепутай!

      – Притырьтесь! – сплюнув сквозь зубы, оскалился Сыч, внутрь ему определённо не хотелось.

      Легаш в фургоне был другого мнения:

      – Молчать! А ты давай сюда, живо!

      Второй – у распахнутой дверцы – толкнул Сыча прикладом меж лопаток:

      – Шевелись, сучара! А вам – стоять!

      Сыч нехотя и неуклюже вскарабкался в фургон в руки первого, тот толкнул его к решётке:

      – Лицом к стене! – и загремел ключами.

      – Товарищ-ч начальник, отлить надоть, – ухмыльнулся заискивающе Кривой.

      – Приспичило, твою мать! – взвизгнул второй, вспомнив, что сегодня должен был ехать к тёще на картошку, распить с тестем баночку бражки, жена-стерва запилит…

      – Пусть его, – крякнул третий, что находился у закрытой створки и полез за сигаретами, – С утра копил, верняк. Покрасоваться перед братвой – клоун!

      Кривой послушно полез в штаны.

      – А ты – п-шёл! – третий вытащил сигарету, поместил её в маленьких пухлых губах и чиркнул спичкой, которую тут же задул ветер. – Блин! – зажёг вторую, сжал огонёк ладошками, уберегая от сквозняка, и поднёс замок из пальцев к лицу.

      Автомат бестолково повис на плече. Рядом с задней покрышкой зажурчала струйка Кривого.

      – Куда льёшь?! – второй окончательно вышел из себя и пихнул Петра прикладом по пояснице. – Лезь давай, хватит – отдохнул!

      Пол фургона приходился на уровне подбородка, и зэка Смирнов ясно видел, как Сыч очутился за решёткой, а легаш поворачивал ключ в замке – затем, чтобы через минуту открыть замок перед ним. Пахан спиной чувствовал издевающиеся смешки ребят во дворе. Конвой отделял следующую троицу. И ещё дюжина парней стояла вокруг со стволами наперевес. А над всем этим прогибалось от туч свинцовое небо, шумела тайга, и витал сочный дурманящий запах лесоповала.

      – Ну? Чё встрял?

      Приклад был готов обрушиться на позвоночник ещё раз, когда Пахан наугад откинул руку назад, якобы уже хватающуюся за поручни, поворачиваясь за ней всем телом.

      – Ёшь твоёшь! – раздалось в ответ на смачный хруст свёрнутого носа. Удар левой в кадык заставил ментюху захрипеть, уронить автомат и схватиться освобождёнными руками за горло.

      Удивлённые глаза появились из-за сжатых