Барраяр. Лоис Буджолд

с предлежанием плаценты? Или с последующим выпадением матки? Или с любым другим осложнением, требующим более квалифицированной медицинской помощи, чем перевязка?

      – Да… Но…

      Лео был ошеломлен. Он не знал, что такое предлежание, но почему-то ему казалось, что это нечто более серьезное, чем заусенцы или насморк. Но точное объяснение термина не облегчит зловещего беспокойства, которое он вызывал. Может такое случиться, учитывая изменения в анатомии квадди? Выбора нет. Остаться здесь означает смерть для каждого квадди. Уйти – шанс, хотя и не гарантированный, остаться в живых.

      – Вы нуждаетесь во мне, – настаивал Минченко.

      – А вы… а вам… – язык Лео заплетался.

      – Я вам нужен. Вы не можете выбросить меня. – Минченко с презрением глянул на лазерный пистолет.

      – Хорошо, но я же, – Лео запнулся, – я не хочу похищать вас.

      – А кто вас просит об этом?

      – Вы, очевидно… – он прочистил горло. – Мне кажется, вы не все понимаете. Мы уходим с поселком и не вернемся никогда! Мы улетим как можно дальше за пределы обитаемого мира. У нас билет в один конец.

      – Очень рад это слышать. Сначала я думал, что вы затеяли какую-то глупость.

      Чувства Лео смешались, в них было и подозрение, и ревность, и что-то еще. И вдруг его захлестнуло нетерпеливое ожидание – какое было бы счастье разделить с кем-нибудь ответственность, не быть одиноким…

      – Вы уверены?

      – Это же мои квадди! – Минченко развел руки, сжал их. – Дэрила Кая и мои. Вы и наполовину не представляете, какую работу мы проделали. Хорошую работу – мы получили этих людей. Они прекрасно адаптированы к окружающей их среде. Здесь они во всем имеют преимущество перед нами. Тридцать пять лет работы! Разве я могу допустить, чтобы кто-то совершенно чужой повлек их через галактики к Бог знает какой судьбе? Кроме того, компания собирается отправить меня на пенсию в следующем году.

      – Но вы потеряете вашу пенсию. Может быть, вашу свободу, возможно – вашу жизнь.

      Минченко фыркнул:

      – Мне немного осталось.

      «Нельзя, – подумал Лео. – Этот ученый-биолог прожил большую жизнь. Более трех четвертей столетия копил знания. Если он погибнет, погаснет целый мир бесценного опыта. Или же…»

      – А вы могли бы обучить своему искусству квадди?

      Минченко провел рукой по своим седым волосам:

      – Бесполезно доказывать, что это именно то, чего не можете сделать вы.

      Лео оглянулся на беспокойно топчущихся квадди, слушающих, как двуногие снова решают их судьбу. Это же несправедливо…

      Слова вырвались у него, прежде чем успел сообразить, что говорит:

      – Ребята, что вы думаете об этом?

      Квадди отвечали наперебой. В голосах слышались горячее одобрение, радость, облегчение. Авторитет доктора Минченко будет значить очень много в их путешествии в неведомое.

      Неожиданно Лео вспомнил о том, как мир стал сразу чужим и неприветливым в тот день, когда умер отец. «Потому что мы здесь взрослые, автоматически не означает, что можем спасти и сохранить