Восход стоит мессы. Татьяна Скворцова

Быть может, нам уже не оправдаться перед Всевышним, но мы обязаны остановить это… если мы еще люди.

      Глава 10

      Кого восход увидел вознесенным,

      Того закат низверженным узрит.

      Пьер де Ронсар

      Генрих шел по коридору в сопровождении троих конвоиров. Впрочем, это была скорее охрана, чем конвой: деваться ему было некуда, кругом царила смерть. Он то и дело обходил лужи крови и натыкался на мертвые тела. Генрих старался не смотреть на лица убитых, боясь даже представить, сколько из них могут быть ему знакомы. Его поразило то, что все эти люди были раздеты. Он вспомнил, с каким пренебрежением придворные католики разглядывали скромные наряды гугенотов, и удивился, до чего же дошла алчность этих высокомерных господ, чтобы они могли позариться на перепачканную кровью одежду мертвецов.

      В одной из галерей он увидел стайку юных фрейлин. Осмелев, они покинули свои убежища и теперь с интересом обсуждали стати обнаженных мужчин, имевших лишь один недостаток: все они были мертвы. Когда Генрих проходил мимо, дамы как по команде замолчали и проводили его любопытными взглядами. «Интересно, – подумал Генрих, – если бы я лежал тут голый и со вспоротым животом, я бы им понравился?»

      Двери в покои короля Наваррского были закрыты.

      – Открывайте, именем короля! – крикнул один из сопровождающих Генриха гвардейцев и забарабанил в дверь.

      Молчание было ему ответом. Сердце Генриха непроизвольно сжалось.

      – Дайте знать, что это вы, ваше величество, иначе, боюсь, придется ломать замки, – посоветовал офицер.

      Генрих колебался, он уже был научен горьким опытом.

      – Отойдите от двери, – потребовал он, – или мы будем стоять тут до второго пришествия.

      – Да пожалуйста, – пожал плечами тот.

      Они отдалились на десяток шагов, и Генрих постучал.

      – Эй, там! Открывайте, это я! – крикнул он.

      За дверью послышалось шевеление и голоса, потом на некоторое время снова все стихло. Затем Генрих услышал звук отодвигаемой мебели и скрежет тяжелых засовов. В конце концов дверь распахнулась.

      На пороге разоренного жилища стоял д'Арманьяк¹⁵, сжимая в руке топорик для колки дров. На его немолодом лице была написана азартная решимость и готовность ко всему. Колет его был расстегнут, а рубашка окровавлена, и на левом плече красовалась грязная повязка. Более всего первый камердинер короля Наваррского сейчас походил на разбойника с большой дороги.

      – Сир! Вы живы! – только и мог сказать д'Арманьяк, отступая, чтобы дать ему войти.

      Генрих быстро шагнул внутрь и захлопнул дверь. Только водрузив на место все засовы, он позволил себе вздохнуть свободнее.

      – Ну вот, я и дома, – сказал он, со смесью радости и горечи глядя на своего верного слугу и друга, которого уже и не думал застать живым. Они крепко обнялись, еще не веря, что судьба оказалась чуть менее жестокой, чем оба ожидали.

      В его покоях все было перевернуто вверх дном. Разбитая мебель, сорванные портьеры, кругом пятна крови и осколки посуды. Весь

15

Жан д'Арманьяк – первый камердинер Генриха Наваррского.