Ева-пенетратор, или Оживители и умертвители. Александр Бренер

title>

      Оживители и умертвители

      Когда-то люди делились на охотников и собирателей.

      Потом Хлебников разделил их на изобретателей и приобретателей.

      Но сейчас мы уже на самой последней стадии.

      Сейчас все существа делятся на оживителей и умертвителей.

      Вот, например, кошка.

      Она способна умерщвлять птиц и мелких зверей вроде мыши.

      Но бездомный несчастный котёнок может оживить мёртвую душу.

      А люди?

      Главные умерщвления на Земле происходят от человека.

      Человечество – Великий Мировой Умертвитель.

      Вся планета превратилась в одну громадную лабораторию, где производятся старые и новые способы умерщвления.

      Хорошо сказал древний отшельник: «Гуляя по горам и низинам, любуясь рыбами и птицами, радую сердце своё. Ничто так не утешает, как скитания вдали от людей – там, где свежи воды и травы».

      Да.

      Это правда.

      Ну а сам-то я кто – пишущий эти строки?

      Умертвитель или оживитель?

      Неплохой вопрос для всякого человечка.

      Умертвитель я?

      Или оживитель?

      Так ведь дело в том, что меня не существует.

      Моё «я» всё состоит из обломков.

      И они враждуют, сталкиваются, прут друг на друга.

      Один обломок вопит: «Жить!», а другой: «Умереть!», один скрежещет: «Деньжат бы!», а другой: «Всё к Богу послать бы!»

      Сплошная и бесконечная распря.

      Один малюсенький обломок хочет праздновать жизнь и оживляет мозги, зрение, сердце, сухие листья, голоса птиц, пчелиную мумию, прохожую нимфу, тебя, читатель.

      А другой, громадный, обломок умерщвляет всё, к чему прикоснётся: совесть, страсть, память, Варьку, дождь, мудрость, небо.

      Это дурно.

      «Я» вообще нужно выкинуть из алфавита.

      Нужна Идея, а не «Я» – Идея Немедленного и Повсеместного Оживления Жизни.

      И чтобы этой Идеей всё человечество заразилось, как однажды я – гонореей.

      А может, нужна нужда, а отнюдь не Идея?

      Нужда в львиных лапах, оживляющих жизнь обессиленных старцев?

      Нужда в голом животе амазонки, чей пупок воспламеняет подростка?

      Нужда в воинственном духе и непослушании строителя баррикады?

      Нужда в пробуждении, которое содержится в стихах Пессоа или в цепком мохнатом прикосновении гусеницы, случайно упавшей за шиворот?

      Нужда в Еве-пенетраторе – древней богине, из чрева которой исходит могучий Змей-Оживитель?

      Нужда в слонах, не скрывающих своей ярости при виде тебя, человек?

      О, помяните меня в своих молитвах, оживители!

      А вы, умертвители, лежите в своих могилах!

      Искусство

      Искусство умудрялось оживлять человека.

      Как ему это удавалось?

      Да так: поглядишь на «Олимпию» Мане – и обомлеешь.

      Прочитаешь «На железной дороге» Блока – и содрогнёшься.

      Всё, что может нас оживить, собрано здесь, перед глазами, только нужно открыть эти глаза и сердце.

      Я обожал чужое творчество, но не знал, как им пользоваться, – и сам захотел рисовать и писать поэмы.

      Но удалось ли мне хоть раз оживить искусство?

      Не знаю.

      Будто и не жил!

      Давно это было: человек пригласил меня сделать выставку в Милане.

      Энрико Коми – так его звали – престарелый энтузиаст искусства.

      Поэт, переставший писать стихи и открывший нищую галерейку.

      Выставлял там убогие артефакты.

      Он говорил: «Эта галерея – продолжение моей поэзии и жизни».

      Какой жизни, Энрико?

      Иногда жизнь нужно не продолжать, а оборвать – и начать другую!

      А почему он решил пригласить меня?

      Не знаю.

      Возможно, Энрико думал, что я оживлю его: расчешу своими когтями его тайные неизъяснимые язвы.

      Галерейка у него была малюсенькая – спичечная коробка.

      Я не знал, как там стоять, как повернуться.

      И какие спички найти, чтобы поджечь эту спичечную коробку?

      Я решил: повешу на стены фото тогдашних президентов.

      И вырезал их из газет: Ельцина, Клинтона, Ширака, Манделу и прочих.

      И повесил.

      На вернисаж пришли какие-то девы, студенты.

      Я сел на пол посреди этой клетки, разулся.

      И стал сосать на ноге большой палец.

      А потом ругал грязными словами всех президентов.

      Молодые люди глазели, разинув пасти.

      А мне надоело.

      Я вскочил