Тревожное торжество. Валерий Пушной

нахмурился:

      – Как можно сомневаться, не видя расчетов!

      – Я просто знаю, что это направление в бизнесе сегодня очень рискованно. Можно выиграть, но можно и проиграть, – спокойно пояснил Хавин.

      Константин, недовольный, что его проект поставлен под сомнение, резко повысил голос:

      – Бизнес – всегда риск.

      Хавин согласно кивнул, но тотчас твердо произнес:

      – Проект не вызывает оптимизма.

      По лицу Аспенского пробежала короткая ухмылка:

      – А я – оптимист. Я всегда добиваюсь результата, даже когда это невозможно. – Расправил плотные покатые плечи.

      – Быть оптимистом – мало, – сказал Павел. – Ваш проект в большом мегаполисе сложно осуществить, а в небольшом районном центре тем более проблематично.

      Но Константин не хотел воспринимать сомнений в целесообразности и доходности своего предложения:

      – Не вижу проблем. Так вы посмотрите расчеты?

      – Я не отказываюсь, однако, мне кажется, я не открою Америк. Давайте завтра. Я остановился в гостинице, приезжайте туда.

      Аспенский откинулся на спинку стула и замолчал. Ему не понравился разговор с Хавиным. Он понял, что Павел из вежливости пригласил его к себе в гостиницу. Но он осознавал и другое, что такая возможность ему может больше не представится. У него с компаньоном денег на этот проект нет, а Павел – готовый инвестор. Нужно любой ценой вытащить из него деньги. И надо придумать, как. Аспенский мрачно насупился.

      Прозвучали тосты в честь хозяйки дома, под них выпили и закусили. Заиграла музыка. И Хавин неожиданно над ухом услыхал голос Истровской:

      – Потанцуем, Павел?

      Хавин обернулся и наткнулся на лицо Аллы. Она обожгла огоньками глаз. Отказать ей было неприлично. И не было причин для отказа. Тем более что Истровская уже вцепилась в его локоть:

      – Пойдемте, пойдемте, пока не налетели другие воронихи! – Алла вызывающе глянула на Веронику.

      Было понятно, к кому прежде всего относились эти слова, но Аспенская сделала вид, что ее это не касалось.

      Хавин поднялся из-за стола. Следом на танец стали выходить другие. Щеки у Аллы разрумянились, она прижималась к Павлу, как будто предлагала себя прямо сейчас. От ее разгоряченного тела шел жар, Хавин ощущал его. Истровская глядела Павлу в лицо, и ее губы были так близко к его губам, что вызывали желание прикоснуться к ним. Она прошептала:

      – Вы не хотите поцеловать меня, Павел?

      Он не стал отвечать, ибо сказать нет значило обидеть женщину, а сказать да значило сказать слишком много. Но она ждала. И он решил отшутиться. Однако Истровская неожиданно спросила:

      – Правда, Вероника Аспенская красивая женщина?

      Это отрицать было глупо, и он подтвердил, не понимая, чем вызван вопрос Аллы.

      – А разве я не красивая? – Алла коготками вцепилась в его тело так, что он почувствовал их на своей коже.

      Хавин и это подтвердил, нисколько не греша перед истиной.

      – Но ведь я моложе, – заметила Истровская. – На десять лет. Согласитесь, что это мой