День ботаника. Борис Батыршин

против течения, последними словами понося Крымский мост, реку, Лес, и вообще жизнь, способную довести человека до столь жалкого состояния. Лёгкий вечерний бриз обдувал страдальцев, слизь на лицах, волосах и одежде высыхала, превращаясь в жёсткую бурую корку. Кожа под этими «покровами» нестерпимо чесалась, но стоило поддаться низменным инстинктам – и в пальцы вцеплялись семена, в изобилии прилипшие к вымазанным слизью местам.

      – Ах, ты ж, твою дивизию!

      Сергей зашипел от боли – вместо лоскута ссохшейся дряни, он содрал пластырь, налепленный на пораненную щёку.

      – Потерпи чутка, Бич, осталось всего ничего. В Малиновке отмоемся, постираемся, горилки накатим. У них добрая горилка поспела, наши хвалили.

      Сельцо Малиновка, приткнувшаяся к опорам Новоандреевского моста со стороны Нескучного Сада, возникло на карте Леса сравнительно недавно, лет семь назад. Три десятка выходцев с Полтавщины и Винницкой области расчистили глухие заросли малинника и устроились на жительство по-хуторянски основательно, с огородами, мазанками и даже пасекой. Малинник и дал название новоявленному поселению – он, да вездесущие челноки, по достоинству оценившие малороссийский колорит и нравы селян. Схожесть усиливала близость Андреевского монастыря – в руинах бывшего патриаршего подворья вместо пана атамана Грициана Таврического поселилось семейство крупных бурых медведей, и малиновцам приходилось как-то уживаться с опасными соседями.

      Несмотря на ироничное к ним отношение (зубоскалы из числа речников-нагатинцев и челноков с упоением плодили анекдоты о «хохлах») Малиновка занимала в Лесу заметное положение. Прежде всего, из-за расположения на пересечении реки и рельсовой нитки МЦК, по которой сновали туда-сюда редкие дрезины. Опять же, недалеко торная тропа Ленинского проспекта, да и до Лужников рукой подать. Мост проходим во всякое время, по рельсам несложно добраться хоть до Большой Арены, хоть до Новодевичьего Скита, хоть дальше, до Бережковской набережной и Сетуньского Стана. Соседство со знаменитым на весь Лес Кузнецом тоже добавляло Малиновке привлекательности, а под опорами моста действовал рынок, на который раз в неделю съезжались окрестные фермеры, охотники и челноки.

      – Неплохо хохлы устроились. – заметил Коля-Эчемин – Хатки, вишнёвый садочек, бджолы гудуть, звынни в грязюке копаються – рай, та й годи!

      «Звынни» в Малиновке были хороши – настоящие, домашние хрюшки. Сало селяне коптили на ольховых опилках с лесными травами, и получалось оно гораздо нежнее и ароматнее сала диких кабанов. «Бджолы» же были обыкновенными, лесными – но, в отличие от обитателей Добрынинского Кордона, промышлявших бортничеством, малиновцы разбили пасеку с настоящими ульями и переселяли туда пчелиные рои из дупл деревьев.

      Пирога, подгоняемая энергичными ударами вёсел, скользила к берегу, туда, где в тени краснокирпичных опор белели сквозь листву домики. Над ними, над решётчатой дугой арки, над заросшей