Незабудье. Альманах. Татьяна Евгеньевна Помысова

придумал Он мужчин.

      Она всплакнула и решила дерзко,

      Что раз Эдемский Змей всегда один,

      ей Бог поможет, кистью ли, стамеской,

      Сработает любимице мужчин.

      Но Бог потратил все материалы

      И не осталось глины, и рейсшин

      Спросил ребро её. Он был такой усталый,

      С уставшим Богом спорить не по чину.

      Свершилось. Не одна теперь на свете.

      Но парень глуп, хоть Богу он и сын,

      Пустить его хотела на котлеты,

      Но Змей вмешался-вот же сукин кот.

      Пожаловался Богу, что упряма,

      Адама бьёт, за лень и за живот,

      А парень – ангел, только малость пьяный

      Проспится в куще – сразу лень пройдет.

      Подумал Бог Лилит отправить в глину.

      Но без ребра, упёрлась, не идёт.

      Адам заснул, во сне видал картину,

      Что Еву из ребра сам Бог дает.

      На деле точно было всё иначе…

      Ребро Адама снова у Лилит

      Она теперь спокойна и не плачет

      «Я – Ева»! про себя она молчит.

      Молчит спокойно, рёбра все на месте

      В руке комочек глины, чуть теплит

      Адам пусть будет. Ей же стать невестой

      Обычного мужчины – не претит.

      И Рай не вечен, да и рёбер мало.

      Вот и Всевышний смуту не велит…

      А дальше, все как Библия сказала,

      Забыв что Ева – прежняя Лилит.

      Актриса я, а ля шестидесятых

      Актриса я, а ля шестидесятых

      Сказала ты, извергнув приговор.

      Медовый ангел в простынях помятых,

      Взгляд ироничный выстрелом в упор.

      Сравнения, к чему они? Дороже

      Мне горстка слов горячих губ мужских

      И поцелуи, что огнем по коже,

      Родившие меня и этот стих.

      Многоточия

      Я с миром вас не примирю.

      Пиши пропало.

      Стихи читаю и творю

      Обидно мало.

      Зато о вас узнала всё

      Из ваших строчек.

      И не смотрите в глинозём

      Вы каждой ночью!

      Ведь боль уйдёт порой дневной

      Порвавшись в клочья.

      Но с ней слагали вы стихи

      Из многоточий…

      Нас зима приучает

      Нас зима приучает к смерти

      Пригодится нам эта наука

      Тянут, тянут как тонкие жерди

      Лапы чёрные с режущим звуком.

      Только в смерть нам и станет понятным

      То, что было под скатертью белой.

      Пусть безбольным и пусть опрятным.

      Тайна, писанная белым мелом.

      Ангел

      Смотрит ангел с крыши городской

      Я увидела, машу ему рукой,

      Мол, спускайся, выпьем кофею

      В «Шоколаднице», я угощаю!

      Говорит: «Иди, ведь я с тобой,

      Тяжело мне в давке городской.

      Лучше я отсюда присмотрю

      За тобой. Ведь я тебя люблю!»

      «Ходит по моей Вселенной…»

      Ходит по моей Вселенной

      Грязными ногами —

      Дыры чёрные