Познание французского. Нюансы освоения. Таня Сербиянова

твой выбор? По-моему, ты достойна большего, чем за таким тюфяком волочиться…

      От неожиданности ее высказывания меня даже отбрасывает от зеркала в дамской комнате, куда я зашла… А сейчас стояла и приводила себя в порядок, подкрашивалась, приблизившись близко лицом к самому зеркалу.

      – Какого черта! Что тебе надо!? – от испуга и неожиданного высказывания ее в мой адрес я даже визгливо прикрикнула.

      А потом смотрю на нее и все не могу понять, как это она и как это снова с ней встречаемся.

      А она, та самая, которая мне на улице не давала прохода и которую звать…

      – Ада! – словно угадывая, подсказывая мне и опять этим, словно залезая мне в голову. – Адой меня звать. А можно и по-другому: Адочкой, Адкой и, вообще, так как тебе будет угодно, милая…

      – Я уже тебе говорила, кажется, что я для тебя никакая не милая…

      Все что угодно, но только не это! Да, что же это такое! Что, вообще, это? И уже немного приходя в себя, я ей в ее улыбающееся лицо, говорю с возмущением…

      – Пошла прочь от меня!

      А она как ни в чем не бывало теперь уже сама склонилась головку к зеркалу, себя рассматривает и даже, так мне кажется, не обращая на мои высказывания никакого внимания, что-то на своем наглом лице высматривает…

      – А ты, моя милая, опять со мной по-старому: не надо, уйди, пошла прочь, или того еще хуже…

      – Что, хуже? А, по-моему, и этого для тебя вполне достаточно! Хватит, сказала! Хватит! Отцепись!

      – Милая, ты сердишься? А ты знаешь, ты даже еще красивей становишься, когда ты такая, – произносила, поворачиваясь ко мне, да еще поглядывая на меня такими, как бы всепрощающими глазами.

      – Вот когда ты такая взволнованная, ты еще прекрасней становишься… Нет, правда! И жилка на твоей шейке так прекрасно вздувается, вот тут, посмотри… Ну, я прошу тебя…

      От охватившего меня волнения и негодования, по поводу усмотренной во мне какой-то одной ей ведомой жилки, что вздувается, я…

      И я, как дура, взяла и уставилась на свое отражение в зеркале, на себя и ее, кто пятном отражения приближалась ко мне сзади…

      – Не подходи! Не подходи, я сказала! Только попробуй дотронуться…

      Внезапно почувствовала, как она наперекор моим предупреждениям мягко обняла за плечи, как безвольную куклу повернула к себе…

      Теперь вижу, чувствую ее горячее тело, явственно ощущая от нее запах каких-то дорогих и неведомых мне духов, и при этом вижу ее взволнованное лицо, ее полузакрытые глаза и губы, которыми она тянется ко мне в поце…

      От неожиданно охватившего меня гнева и ярости с силой отталкиваю ее от себя…

      Потом все как в замедленной съемке…

      Она словно на стену нарывается, делает два мелких поспешных шажка назад, а потом…

      Это я потом поняла, почему она падает, потому что у нее ноги на высоких каблуках и одна нога подворачивается, оступаясь назад, цепляясь острием каблука шпильки за кафельный пол…

      – Ах! – только слышу и вижу,