.

твоей же пользы. Знаешь ли ты, что тебя не примет ни одно общество, и люди будут шарахаться от тебя, как от дикого зверя? Тебя изгонят в пустыню, и ты будешь ходить в отрепьях, питаясь дикой травой. Ты этого хочешь? Скажи!

      Под его строгим и печальным взглядом Варя, не выдержав, опускает голову, всхлипывает и тихо шепчет:

      – Нет, папенька.

      Когда отец, закончив наказание, уходит из детской, крикнув Марье, чтобы та вновь привязала Варе к поясу руку, рыдающая Леночка бросается к сестре, но Варя сердито ее отталкивает – ей не нужна жалость.

      Она сумела пересилить свой «недостаток», и в пансионе уже писала только правой рукой. Сложившийся у нее с годами почерк был хорошо знаком всем ее друзьям и приятелям. Однако никто, кроме сестры, не знал, что она умеет писать и левой рукой, только почерк ее при этом становится совершенно другим…

      Решительно тряхнув головой, Варвара Филипповна начала аккуратно выводить левой рукой слова на лежавшем перед ней листе. Потом положила письмо в конверт и крупно надписала:

      «В Тайную экспедицию, господину тайному советнику Степану Ивановичу Шешковскому»

      Услышав стук в дверь, она торопливо спрятала письмо в стол. Возникшая на пороге Анютка доложила:

      – Обед подан, барыня. Барина с Петром Петровичем звать к столу?

      – Зови.

      Варвара Филипповна направилась в столовую, а Анютка побежала к кабинету.

      – Барин, барыня к столу просит обедать.

      – Хорошо, доложи, что сейчас будем, – Сергей Николаевич поднялся и с помощью Пети начал аккуратно складывать чертежи. Часть из них он оставил на столе, остальные сложил в большой металлический ящик, врезанный в стену.

      – У Людовика Шестнадцатого был такой же, да, дядюшка? – с интересом оглядывая ящик, спросил Петя.

      – Ну, не совсем. Я сделал для мастера чертеж, постарался, чтобы было похоже. Но, во-первых, мой шкаф много больше, а, во-вторых…

      Он чуть помедлил, оглянувшись в поисках очередного чертежа, и Петя, заворожено ему внимавший, шепотом спросил:

      – А что во-вторых, дядюшка?

      – Во-вторых, для меня работу делал мастер, а король свой шкафчик изготовил собственноручно и сам же сделал для него замок. Несчастный Людовик был настоящим мастером по ковке металла. Не будь он королем, стал бы прекрасным инженером. Жаль, что он так ужасно кончил, на великого князя известие о его казни произвело ужасное впечатление, – взгляд Сергея Николаевича уперся в лежащий в сейфе пакет, и он вздрогнул. – Петя…

      – Да, дядюшка?

      – Ты ведь предан цесаревичу Павлу Петровичу, не так ли?

      – Ах, дядюшка, – тон и взгляд Пети полны были искреннего восторга, какой могут испытывать лишь очень чистые юные существа, – мой батюшка князь Вадбольский и его высочество Павел Петрович – вот два человека, которым целиком принадлежит моя жизнь.

      – Мне нужна твоя помощь, но ты должен дать слово сохранить все в тайне.

      – Клянусь, –