Собрание повестей и рассказов в одном томе. Борис Васильев

вроде в грудь.

      – А пограничник?

      – Дружка, сказал, пойдет хоронить.

      Медленно подходили бойцы: почерневшие, притихшие, с ввалившимися глазами. Сальников потянулся к фляжкам:

      – Горит все.

      – Оставь, – сказал сержант. – В пулемет.

      – Так патронов нет.

      – Достанем.

      Сальников сел рядом с Плужниковым, облизал сухие, запекшиеся губы:

      – А если я к Бугу сбегаю?

      – Не сбегаешь, – сказал сержант. – Немцы отсеки у Тереспольских ворот заняли.

      Подошел пограничник. Молча сел у стены, молча взял протянутый сержантом окурок.

      – Схоронил?

      – Схоронил, – вздохнул пограничник. – И никто не узнает, где могилка моя.

      Все молчали, и молчание это было тяжелым, как свинец. Плужников подумал, что нужны патроны, вода, связь с командованием крепости, но подумал как-то отрешенно: просто отметил про себя. А сказал совсем другое:

      – Что-то наши запаздывают.

      – Кто? – спросил пограничник.

      – Ну, армия. Есть же здесь наша армия?

      Ему никто не ответил. Только потом сержант сказал:

      – Может, ночью прорвутся. Или, скорее всего, к утру.

      И все молчаливо согласились, что армейские части прорвутся к ним на выручку именно к утру. Все-таки это был какой-то временной рубеж, грань между ночью и днем, срок, которого хотелось ждать и которого так нетерпеливо ждали.

      – Патроны. – Плужников заставил себя говорить. – Где можно достать патронов? Кто знает склад?

      – В казарме, знаю, – сказал сержант. – Все равно туда идти надо: говорят, в 84-м полку есть комиссар.

      – Спросите у него указаний, – с надеждой сказал Плужников. – И насчет патронов, конечно.

      – Это само собой, – сказал сержант, тяжело поднимаясь. – Идем со мной, Прижнюк.

      Грохнул где-то взрыв, ударила автоматная очередь. Сержант и приписник растаяли в пыльном сумраке.

      – Воды надо, – маясь и все время облизывая губы, вздохнул Сальников. – Ну, позвольте попробовать к Бугу пробраться, товарищ лейтенант. Или – к Мухавцу.

      – Далеко это?

      – По прямой – рядом, – усмехнулся пограничник. – Только по прямой теперь не побегаешь. А вода нужна.

      – Ну, попробуйте. – Плужников вдруг подумал, что никакой он не командир, что все вопросы за него решает либо сержант, либо этот смуглый пограничник, но подумал спокойно, потому что обижаться или расстраиваться означало тратить силы, которых не было. – Только, пожалуйста, осторожнее.

      – Есть! – оживился Сальников. – Может, я немецкую водку выпью, а в их посуду наберу?

      – А если не наберешь? – спросил круглоголовый шутник, легко раненный в предплечье.

      – Возьмите пустые фляжки. Водку вылить.

      – Не всю, – сказал пограничник. – Одну оставь раны обрабатывать. И не бренчи там.

      – Не брякну, – заверил Сальников, цепляя на пояс фляжки. – Ну, пошел я, а? Пить больно хочется.

      И