Собрание повестей и рассказов в одном томе. Борис Васильев

в глубину костела, а Сальников, покрутившись, сунулся в тесную нишу рядом с Плужниковым, лихорадочно натягивая на голову тесную немецкую каску. Вокруг все грохотало и качалось.

      – В укрытие! – кричал Плужников сержанту, все еще лежавшему у дверного пролома. – В укрытие, слышите?..

      Удушливая волна ударила в разинутый рот, Плужников мучительно закашлялся, протер запорошенные пылью глаза. От взрывов тяжело вздрагивала земля, ходуном ходили толстые стены костела.

      – Сержант!.. Сержант, в укрытие!..

      – Пулемет!.. – надсадно прокричал сержант. – Пулемет бросили. От дурни!..

      Пригнувшись, он бросился из костела под бомбежку. Плужников хотел закричать, и снова тугая вонючая волна горячего воздуха перехватила дыхание. Задыхаясь, он осторожно выглянул.

      Низко пригнувшись, сержант бежал среди взрывов и пыли. Грудью падал в воронки, на миг скрываясь, выныривал и снова бежал. Плужников видел, как он добрался до лежащего на боку станкового пулемета, как стащил его вниз, в воронку, но тут вновь где-то совсем близко разорвалась бомба. Плужников поспешно присел, а когда отзвенели осколки, выглянул снова, но уже ничего не мог разобрать в сплошной завесе дыма и пыли.

      – Накрыло! – кричал Сальников, и Плужников скорее угадывал, чем слышал его слова. – По нем жахнуло! Одни пуговицы остались!..

      Новая серия бомб просвистела над головой, ударила, качнув могучие стены костела. Плужников упал на пол, скорчился, зажимая уши. Протяжный свист и грохот тяжко давили на плечи, рядом вздрагивал Сальников.

      Вдруг стало тихо, только медленно рассасывался противный звон в ушах. Тяжело ревели моторы низко круживших бомбардировщиков, но ни взрывов, ни надсаживающего душу свиста бомб больше не слышалось. Плужников поправил сползающую на лоб каску и осторожно выглянул. Сквозь дым и пыль кровавым пятном просвечивало солнце. И больше Плужников ничего не увидел, даже контуров ближних зданий. Рядом, толкаясь, пристраивался Сальников.

      – Повзрывали все, что ли?

      – Все взорвать не могли. – Плужников тряс головой, чтобы унять застрявший в ушах звон.

      – Долго бомбили, не знаешь?

      – Долго, – сказал Сальников. – Бомбят всегда долго. Глядите, сержант!

      В тяжелой завесе дыма и пыли показался сержант: он катил пулемет. За ним бежал боец, волоча коробки с лентами.

      – Целы? – спросил Плужников, когда сержант, тяжело дыша, вкатил пулемет в костел.

      – Мы-то целы, – сказал сержант, – а одного дурня убило. Разве ж можно – под бомбами…

      – Хороший был пулеметчик, – вздохнул боец, что нес ленты.

      – Товарищ лейтенант! – гулко окликнули из глубины. – Тут гражданские!

      К ним шли бойцы и среди них – три женщины. Молодая была в белом, сильно испачканном кирпичной пылью лифчике, и Плужников, нахмурившись, сразу отвел глаза.

      – Кто такие? Откуда?

      – Здешние мы, здешние, – торопливо закивала старшая. – Как стрелять начали, так мы сюда.

      – Они говорят, немцы в подвалах, – сказал смуглый