Рестарт. Гордон Корман

ни странно, этих двоих я узнаю. Я видел их на хэллоуинской фотографии в своем телефоне. А когда мы с мамой рассматривали снимок команды по лакроссу, она показала мне их и сказала, что это мои лучшие друзья Эрон и Питон.

      – С возвращением, чел! – рявкает Эрон. Он повыше Питона, а лицо его украшает такая мощная растительность, какую вряд ли встретишь у кого-то еще в средней школе. – Мы как-то хотели зайти, но твоя мамаша сказала, что у тебя постельный режим.

      – Ничего себе, прямо глазам не верю, – подхватывает один из обступивших меня футболистов. – Ты же, говорят, с колокольни прыгнул?

      Питон отвешивает футболисту хорошую затрещину.

      – Совсем кретин, что ли? Он с крыши прыгнул. С крыши! Потому что если бы с колокольни, то тогда бы насмерть. И вообще, не прыгнул, а упал.

      – Это ж каким дураком надо быть, чтобы с крыши прыгать, – подхватывает Эрон.

      – Ну, упал-то я тоже не от большого ума, – признаюсь я, несколько ошарашенный и беспричинной затрещиной, и тем, что тот, кому она досталась, ничего против нее не имел. – Я не помню, о чем тогда думал. И вообще, если честно, ребята…

      Тут получивший по физиономии перебивает меня:

      – Но ты поправишься к началу сезона, да? И прямо в первой игре сможешь на поле выйти?

      – Врач говорит, что не смогу. Из-за вывихнутого плеча и, главное, из-за сотрясения мозга. Если снова ударюсь головой, это может плохо кончиться.

      Мои слова вызывают громкий протест.

      – Но ты нам нужен!

      – Самый результативный игрок!

      – Лучший в команде!

      – Наш капитан!

      – Эй вы, хватит! – командует Эрон. – Без травм футбола не бывает. Мы все это знаем. – А потом добавляет, обращаясь ко мне: – Надо поговорить. Идем.

      Из вестибюля он направляется к центральному атриуму, из которого в разные стороны расходятся школьные коридоры. Продвигаясь сквозь густую толпу, мы не встречаем помех. Мои лучшие друзья, не церемонясь, расчищают нам путь. Большинство школьников, едва завидев нас, сами жмутся по сторонам.

      Мы подходим к скамейке у стены атриума.

      – Здесь свободно? – спрашиваю я мальчика помладше, по виду шестиклассника.

      Но прежде чем мальчик успевает открыть рот, Питон громогласно заявляет:

      – Разумеется!

      Мальчик получает для ускорения увесистый подзатыльник и уносится прочь по коридору.

      Мы садимся на скамейку, и я, не дожидаясь расспросов, начинаю первым:

      – Эрон… Питон… – Мне непривычно выговаривать эти имена, как будто раньше я их ни разу не произносил. – Я должен кое-что вам сказать. Когда я упал с крыши, я вывихнул плечо и получил сотрясение, но это не все. Еще у меня случилась амнезия.

      – Амнезия? В смысле, ты что-то забыл? – хмурится Питон.

      – Хуже. Я забыл все. Всю свою жизнь до падения с крыши. – Я обвожу рукой атриум. – Школу. Людей. Вот это все как будто в первый раз вижу. Я бы и вас не узнал, если бы не фотка в телефоне. Я знаю, что мы друзья, потому