Книжные дети. Все, что мы не хотели знать о сексе. Елена Колина

Зина, ты можешь испортить любую радость, – сердито сказал Илья. – Нет, ну какой у тебя все-таки плохой характер! Требуешь формального «спасибо», как будто не понимаешь, как я тебе благодарен, особенно за это… – Илья показал на Мариенгофа. И ехидно добавил: – Знаешь, Зина, ты очень странный женский экземпляр. Ты красивая, у тебя манеры… ты сама прекрасно знаешь, какое производишь впечатление, и при этом у тебя комплексы размером с дом! Все время болезненно следишь, достаточно ли тобой восхищаются, как будто делаешь смотр своим солдатикам. К тому же у тебя просто плохой характер: ты высокомерная, холодная, злая, ты не такая, как Ася! Я тебя люблю.

      – Хватит меня анализировать… – обиделась Зина. – …Что?.. Что ты сказал?.. Это откуда цитата?

      – Я тебя люблю, – повторил Илья, глядя на книгу, как будто сказал «люблю» Мариенгофу.

      – Папа уже разговаривал… с теми, от кого зависит, когда твой роман напечатают, – заторопилась Зина.

      Она опять солгала. Отец ни с кем не говорил о романе Ильи. Услышав это неожиданное «я тебя люблю», Зина не смутилась, не удивилась, не обомлела от счастья – не почувствовала ничего, что полагается чувствовать, когда говорят «я тебя люблю», только страх, страх, что Илья любит Асю больше, чем ее… Ей захотелось что-то дать Илье взамен «я тебя люблю», как будто для его любви было недостаточно ее самой. Илья же сказал – у нее комплексы размером с дом.

      …Когда отец сегодня утром сказал «есть дар», на Зину мгновенно накатил душный жар. Отец никогда еще не говорил так определенно – дар. Обычно он говорил – «несусветная чушь, очередная бездарность» или, в крайнем случае «не так страшно, как можно было бы ожидать»… Значит, Илья действительно гений…

      …Гений, но – Асин!.. Нечестно, что все лучшее – Асе! Она должна отнять его у Аси, во что бы то ни стало вырвать ее руку из его руки и вставить свою, как в детстве – тянуть чужую игрушку, пока не отнимешь!

Зина.

      P. S.

      Ну, гадость же, какая гадость!

      Я была не хуже других, – хорошая девочка с нормальными понятиями о добре и зле. Папа вырастил меня на хороших книгах, ненавидела Карабаса, презирала Дуремара, хотела быть как герои советских детских книжек. Илья говорит, что все эти советские детские книги создавали для детей моральные императивы, четко определяя некий кодекс – что хорошо, а что плохо. В общем, папа не учил меня, что, когда хочешь получить чужое, нужно царапаться и кусаться, – и взять, что хочется.

      На мне тогда была твоя синяя юбка и наш самый любимый свитер, зеленый с синим воротником, мне его мама из Венгрии привезла.

      Привет, Ася!

      – Зачем ты мне рассказала? Лучше бы я не знала, – сказала Ася. Та, первая вспышка отчаяния, когда ей показалось, что за ее спиной происходит другая любовь, не повторилась, и теперь она просто пыталась примениться к новым обстоятельствам, – может быть, лучше не знать?

      – А если бы я промолчала, ты бы сказала, что я предатель?!..Промолчать и правда было бы не вполне порядочно… – сказала Зина строгим голосом, каким объясняла Асе алгебру