Книжные дети. Все, что мы не хотели знать о сексе. Елена Колина

совершенно конкретный смысл, я действительно как будто «вышла из себя», сделала шаг из себя и не была больше собой, я хотела сделать ей больно, я не понимала, кто передо мной, я не понимала даже, кто это так страшно орет…

      Выражение «прийти в себя» тоже, оказывается, имеет конкретный смысл – вернуться в свое сознание.

      Что происходит в семье, когда обнаруживается, что ребенок врал, не ходил в университет, не вышел на сессию?

      Конечно, мы с Ильей ссорились, кричали друг другу – «а ты?!» – «нет, а ты?!» – «а почему я?!».

      Мы ссорились, кричали, выясняли, кто из нас больше работает и чья обязанность следить за ребенком.

      А ребенок-врун в это время отсиживался у себя в комнате.

      Илья кричал, что виновата я.

      Я кричала – уже не таким страшным голосом, а просто: «Сделай что-нибудь со своей дочерью!»

      Илья кричал: «Ты не проверяла ее посещаемость, ты не звонила в деканат, ты не…»

      …Я не… я не… Но я утром выталкиваю ее к первой паре. Откуда мне знать, куда она идет – в университет, в кафе? Или возвращается домой и ложится спать? Илья, который уходит позже, считает, что Мася в университете, а может быть, она в это время спит у себя в комнате?

      Илья предположил, что виноват деканат. Не сообщили вовремя, что она прогуливает.

      Но деканат никому не сообщает. У них принцип: они не няньки, это университет, не какой-то левый институт, не хотите – не надо. И никому нет дела, сколько нервов стоило родителям поступление, – не хотите учиться, вылетайте с первой сессии.

      Илья опять кричал – на меня, на Масю, вернее, на ее закрытую дверь, а накричавшись, ушел в кабинет и сказал – у него работа и чтобы сегодня его больше не беспокоили. Потом высунул голову из кабинета, прокричал: «Возьми ей справку о болезни… что она руку сломала», и уже окончательно закрылся в кабинете. Решил, что он все придумал, всех спас.

      Он всегда так. Не то чтобы ему нет дела, но не так, как мне. Для меня – это крах всего, а для него просто неприятность. Он расстроился, очень сильно расстроился и погрузился в свои дела, и… все.

      Справку о болезни уже не примут – справки принимают до начала сессии. Ну что же, подумала я, пусть вылетает, пусть получает то, что заслужила.

      Но ведь в том-то и дело, что получаю я и то, что не заслужила! Сколько сил, сколько надежд, и все зря?..

      Я очень старалась говорить с Масей спокойно.

      – Отчисление с первой сессии – это не академка, а настоящее отчисление. Ты понимаешь, что тебе придется поступать заново? Все заново – репетиторы, сдача ЕГЭ? – спросила я.

      Еще раз просить после такого позора невозможно – откажут. А сама она в университет не поступит. И никому нет дела, что моя дочь останется без университетского диплома. Моя дочь, моя золотая девочка останется без образования.

      – Давай не будем ссориться, давай будем тебя спасать. Ты хочешь остаться в университете?..

      Мася хочет. Молчит, глаза полные слез, губы дрожат. Какая я свинья, что так орала на нее, она же еще совсем маленькая.

      – Сколько у тебя зачетов?

      – Всего девять. Один я сдала, по физкультуре. На остальные я не пошла.

      Просто