Лукавый Шаолинь. Алина Воронина

своих песен?

      Я взглянула на его статную фигуру в камуфляжном костюме и высоких ботинках. И подумала, что отдала бы все, чтобы дотронуться до этих мускулистых рук.

      Но вслух ответила:

      – Конечно, пойдем, куда скажешь, но называй меня, пожалуйста, Иней и на ты.

      – Как скажешь. Тяжело тебе будет на шпильках. Надо было кроссовки надеть.

      Я ничего не понимала, пока мы не подошли вплотную к заброшенному корпусу. Внезапно ужас охватил меня. В сумерках здание смотрелось угрожающе, потусторонне.

      У меня пересохло во рту:

      – Ты сталкер?

      И тогда он впервые крепко взял меня за руку.

      – Да, Иней. В каком-то смысле. И сейчас ты пойдешь вместе со мной.

      Когда мы вошли в здание, Ёрш приказал закрыть глаза. Медленно поднялись на третий этаж. Он крепко держал меня за руку, и страх отступил.

      – Здесь хорошо сталкерам, – прошептал музыкант, – здание не охраняется. На современный лад нас называют урбантрипщики, но сталкер мне ближе.

      Затем Ёрш подошел сзади и закрыл мне глаза руками. Я вздрогнула от его прикосновений.

      – Досчитай до ста. Сделай несколько шагов. Не больше пяти. А потом открывай глаза. Тогда ты все поймешь.

      Ёрш отошел куда-то влево. Через некоторое время я огляделась. И едва сдержала крик…

      Я стояла прямо напротив шахты. Очевидно, строители хотели проложить здесь технический лифт. Еще бы шаг – и можно упасть в пропасть. В сумерках недострой выглядел мистически притягательным. Я осмотрела серые камни, потом подошла к окну. И в тот момент поняла, как одиноко и сиротливо незавершенное здание, в котором никогда не будут работать люди. Этот выкидыш от строительства будет стоять еще долгие годы.

      А беспокойные души сталкеров найдут в нем покой. Я – такая же, как они. Я – одинока, хотя имею много приятелей. Я – свободна и независима, хотя накладываю на себя тысячи ограничений. Я – холодна, как этот камень. Я – родившаяся в Самхейн, я – Снег и Иней.

      Как хорошо было жить здесь, вдали от людей. Я вдруг поняла весь кайф сталкерства, это наслаждение одиночеством. И вдруг мне захотелось прыгнуть в шахту, чтобы слиться с камнем.

      – Нет. Это здание мертво. А я – жива.

      – Ты все поняла правильно, – Ерш приобнял меня за плечи.

      – Ты здесь черпаешь вдохновение?

      – Да, Иней, пойдем. Думаю, ты будешь с нами. Я рад, но сейчас лучше уйти.

      А когда мы вышли из здания, я призналась:

      – Иногда что-то странное происходит. Я чувствую, будто за мной наблюдают. Оглядываюсь – а никого нет. Лишь шелест травы да гулкие шаги.

      – Думаю, это бывает с каждым, – пожал плечами сталкер. – Мы живем в странноватом месте. Разве светлые зоны экстаза – это нормально? Или что коренные веренцы никогда не приживаются в других городах? Их как магнитом тянет к Заповедным лесам, Двойным горам и церквям с серебряными куполами.

      – Но однажды я купалась в Веренском водохранилище и услышала голоса, которые повторяли мое имя. Я ощутила неодолимое желание броситься