Басурманин. Дикая степь. Милена Миллинткевич

он каково это, лить слезы. Дал бы кто в руки мечи булатные, хоть сколько бы срубил голов вражьих. Худой из него получился правитель. Людей погубил. Город не уберег. Батюшку своего подвел. Не будет ему прощения вовек. И спасения не будет. Не ждать подмоги с родной земли. Не от кого. Его вина. Вся эта беда – его вина. Так поделом же. Видно, уготовано судьбой за ослушание и легкомыслие, сгинуть в половецких степях. А может все еще есть надежда?

      «Надо бежать», – промелькнуло в голове княжича. – «Лесами, перелесками, оврагами пробираться в Муром, к батюшке, под защиту князя и войска его. Пойти походом ратным на ненавистного половцаа, и разбить ворога».

      Над головой просвистел кнут, и совсем рядом раздались крики пленников, принявших его на свои головы и плечи.

      Глава 9

      Третий день пути. Несколько глотков воды, краюха хлеба утром, да пустая похлебка на закате. Вот и вся пища пленников. Ночевка под открытым небом, а чуть свет пинки, хлысты. А потом идти и идти неизвестно куда. Разбитые в кровь ноги, израненные хлыстом плечи и спины. И бескрайние просторы под палящим по–летнему солнцем. Княжич так и не понял, когда закончился лес, и началась степь. Деревья встречались все реже, небольшие перелески росли у речушек, да заводей. Укрыться от палящего солнца было негде. Мысль о побеге надоедливой мошкарой кружила над головой, не покидая ни на миг. С наступлением темноты страх, окутавший пленников колючим покровом, усиливался тягостным ожиданием и неизвестностью: кого же заберут на сей раз? Вечером, после более чем скудного ужина, приходили кочевники и уводили одного из отроков. Куда? Никто не знал. Назад они уже не возвращался. Спросить было не у кого, да и боязно. Некоторые из половцев понимали язык русичей, но разговоров с пленниками не вели, на вопросы не отвечали. Вот и жили невольники в неведении и страхе, приходя в ужас с наступлением темноты, моля духов и богов, чтобы выбор пал не на них.

      В тот вечер пришли за маленьким Ончуткой.

      – Эй, – пнул задремавшего от усталости отрока воин, с земли казавшийся великаном. – Поднимайся.

      – Не тронь, мальца! – попытался встать, чтобы защитить мальчика княжич.

      Но великан тут же угостил его спину и плечи двумя ударами кнута.

      – Не смей! – раздалось из темноты глухое, насыщенное низкими звуками зловещее шипение на половецком. – Я велел не прикасаться к нему, Мансур. Ты меня слышишь?

      В свете костра из темноты появился хан.

      Примечания

      1

      Кеде – мальчишка

      2

      Атасы – отец