Без. Дмитрий Сергеевич Крушлинский

нейронными сбоями, которые воспроизводили данный шум. Тимур вспомнил про иллюзии. Нервные клетки мозга просто-напросто кормили его «выдуманным» звуком. Парень задумчиво вдохнул и выдохнул, прислушиваясь к невероятно громкому потоку воздуха, бегущему по трахее и далее, в глубины грудной клетки. С той же силой тело покидал уже углекислый газ. В инстинктивном дыхании Тимур уловил инородные звуки, такие, как хрипота, какой-то свист и слабо различимые звуки, ни о чем ему не говорящие, но присутствующие при работе легких. Не так чисты оказались его дыхательные пути. Тимур даже предположить не мог, что стандартные звуки начнут вводить его в состояние животного страха. То его озадачивали свистящие отзвуки, исполняемые носом на выходе, то нервировали импульсивные и мощные стуки сердца, а то пугали не на шутку совсем уж левые щелчки и шорохи, рождаемые за спиной, рядом со стенами.

      Именно последнее казалось парню каким-то глюком, чем-то искусственным, вне законов природы. Тимур пытался расслабиться. Не получалось, ладошки вспотели от напряжения, мозг всячески сигнализировал об опасности.

      Щелчок. Он точно был. Парень мог бы поклясться, что слышал это. Ради того, чтобы не рехнуться от страха, Тимур благоразумно присобачил щелчок к поглотителю звуков. Переключился какой-то электронный тумблер, вот и проник в морозильник звук щелчка.

      Но куда деть шорох? Насекомое? Маловероятно, учитывая критерий абсолютной тишины, необходимый для полноценной работы ученых в беззвучной среде. Тут и пылинки не должно быть, дабы человек на стуле не слышал, как эта частица «царапает воздух».

      Шуршание все равно проникало человеку в мозг. Оно ясно давало понять, – что-то происходит. Что-то скрытое прячется в помещении. Наверное, какая-нибудь мошка залетела вместе с парнем, вот и ползает в уголке.

      Тимур старательно отвлекал себя от нарастающих из-за страха гнетущий мыслей. Организм подсказал ему выход из положения, – парень периодически потирал пальцы. Ему нравился звук, возникавший при трении кожи, и это внушало уверенность в целостности рассудка. Раз есть звуки, привычные уху, то и с разумом все в порядке.

      Сидя на стуле и медленно поворачивая голову, парень морщился от неприятных звуков, возникающих везде, где их не должно быть. Каким-то образом шейный отдел издавал целый ворох призвуков, от лопающихся микроскопических пузырьков в зоне позвонков до беготни крови под нижней челюстью, словно завывающий ветер с громкостью в 1-5% на плеере. И не назвал бы Тимур такую вот какофонию оглушительной. Нет, звуки вспыхивали на дальнем рубеже, растворялись мгновенно; либо оставались в голове подобно арабскому орнаменту, плавающему в океане воспоминаний после мутного сновидения. Его и не разглядеть, и не поймать руками, и не выловить детали узоров, и то же время память вырисовывала туманный образ, возбуждаемый психику.

      Чем дольше паренек находился в морозильнике, тем реалистичнее казались ему жутковатые колебания акустических волн, коими