Трилогия Лорда Хоррора. Дейвид Бриттон

пекарни и участком пролегала мощеная булыжником улочка. Гнетущая голова Хоррора мрачно покачивалась на плечах, пока он рысил мимо громадных железных печей булочной. Из ночи неслись к нему голоса встревоженных евреев – взмывали и падали на ветру. Он покрепче стиснул бритвы в белых кулаках, остановился у ворот пекарни и стал ждать.

      Немного погодя он услышал глухие шлепки шагов приближавшегося еврея. В когтистых его руках бритвы были тяжелы, как детские головы. В полноте полумесяца он поднял их и осмотрел. При свете они мерцали, и на какой-то миг ему показалось, что он держит в руках отсеченные головы Менга и Экера. Еврей прошел с ним рядом, и он тихонько скользнул на улицу за ним следом.

      В нескольких ярдах впереди он различал его – еврей пошатывался, крупный и тучный. Он был молод. Этот, по уверенной упругости его шага мог судить Хоррор. Но молодость не приводила его в ужас.

      Холодная морось безнадежно барабанила по спине Хоррора, когда он пригнулся вдвое и гибко повел змеиными бедрами из стороны в сторону. Тело его стало галактикой, которую рассекали волны молний, охватывали извержения, сотрясали напряжения, эрекции, дрожи. Он скользнул бритвами по свободному воздуху и взял их наизготовку под своим подбородком…

      …А менее чем в двух тысячах футов выше лорда Хоррора начал спуск «Kraft Durch Freude», и шум его гелиевых газов тонул в шелесте ветра и серых тучах той ночи. Он низко пролетел над пригородами, таща под личиночными своими бортами незакрепленные якоря и готовясь к посадке на тропическую крышу древесного питомника небоскреба-универмага «Кендал Милн». С воздушного корабля Озон наблюдал за Хоррором в судовой оноскоп…

      …Хоррор ускорил шаг до краткого бега, после чего подпрыгнул – ногами вперед, высоко в воздух. Ноги он интимно обернул вокруг жирной шеи еврея. Резко сведя их вместе, подтянулся к плечам этого мужчины, пока не устроился в нескольких футах над ним. Туго сжимая коленями голову человека, Хоррор нагнулся над ним и вверх тормашками заглянул в вопящее лицо. Такого Хоррор не потерпит.

      – Уховьертко! – Он причмокнул губами и преобразовал свой рот в распухшую ухмылку. Бритвы он прижал к губам еврея и прорычал: – Хуесосная ебучка! Чмокни-ка Цинциннатский Болид! – Небрежно он круговым движением поднес бритву и чиркнул по еврею, вогнав лезвие в его мягкую кожу. Ноздри еврея раздулись, как у бегущей лошади. Едва он высунул от изумленья язык, лорд Хоррор вонзил вторую свою бритву в его крапчатую плоть, пригвоздив язык к подбородку. Затем сунул еврею свободное лезвие в пузырящееся горло, провернул в трахее и выгнал сквозь шею, счищая и скатывая кожу с той же легкостью, с какой развертывал бы лепестки чудовищной орхидеи.

      Затем отпрянул, осторожно сунул окровавленные бритвы себе в рот и пососал их, оглаживая острые лезвия языком. Напрягши выпученные свои глаза, Хоррор вытянул изо рта лезвия наружу и, спрыгнув с плеч мужчины, крепко приземлился перед ним. Развернулся и подобрался всем корпусом, ловя еврея в паденье. Бритвами-двойняшками он пробежался