Нить Ариадны. Евгений Кострица

руку. А потом теплый шершавый язык начал лизать рану. Я дёрнулась, завизжала, но не смогла вскочить. Парализованная страхом, с трудом даже дышала.

      Следующие несколько минут прошли в горячечном оцепенении. Кажется, я плакала, погрузившись в тягостный и бесконечный кошмар. Мелькали неясные тени, гасли и зажигались звезды, а я бродила по ним в полузабытье.

      Не знаю, сколько прошло времени. Может, секунды, а может, и час. Когда очнулась, то грело солнце. Ветер высушил слезы, тварь тепло сопела мне в бок.

      Демон-барсук беззаботно дрых у меня на коленях. Тяжелый, безмятежный и мирный, как небо. Просто животное.

      Шок? Яд? Паническая атака? Привиделось?

      Я осторожно расстегнула комбез, чтобы осмотреть рану.

      Ахнув, отдернула руку. Снова пощупала. Той темной кровавой дыры больше нет. Не осталось и шрама!

      Но я не могла так себя вылечить. Никто не мог! Значит, барсук?

      Ханса вернется, когда откатится «одержимость». Сколько ему еще надо времени? Ваня! Нужно искать мою Ванечку!

      Но обессиленного и спящего барсука оставить нельзя. Феечки почуют и сразу сожрут.

      Я чувствовала, что на грани. Кажется, еще минута и точно свихнусь. Болезнь вернется, а мне надо жить. Сходить с ума больше нельзя. Не сейчас. Только не сейчас. Когда через столько лет, наконец, нашла свою девочку…

* * *

      7

      Моя голова удобно лежала на женских коленях. Я любовался чистым небом и видом на бюст, заслонявшим его почти полностью. Оба выглядели идеально, а столь редкое совершенство пугливо и неустойчиво. Любое неосторожное движение грозило разрушить гармонию.

      Я бы и не двигался, но психическое состояние Вилки внушало серьезные опасения. Ее пальцы гладили мои волосы, по лицу блуждала улыбка, а в голосе, напевавшем нелепый стишок, слышались оттенки безумия:

      «Тихо в лесу, только не спит барсук.

      Яйца свои он повесил на сук, вот и не спит барсук…»

      – Вилка? – беспокойно спросил я.

      Ее ресницы растерянно вздрогнули, по лицу словно пробежала легкая тень. Через секунду оно приняло обычное, мрачно-скептическое выражение.

      – Чего тебе? – грубо спросила она, механически продолжая меня поглаживать.

      – Ничего. Мы молодцы. Верно?

      – Да, молодцы, – рассеянно согласилась Вилка.

      Я чувствовал себя виноватым. Псевдо-барсук испугал бедную до смерти. Я и сам был напуган, поскольку видел его через нее. И если своеобразное восприятие Битика можно списать на червя, то чем объяснить этот парализующий Вилкин страх?

      Ей тоже показалось? С психикой, как выяснилось, там не всё гладко. Как и у Битика. Но галлюцинации разных людей не могут одинаковыми. В обоих случаях причиной нервного потрясения послужил я. Вернее, оставленное на время тело. Когда я дома, всё в порядке. Стоит уйти, и в него подселяется нечто ужасное. Чертовщина какая-то…

      Мне приходилось путешествовать по очень разным умам. Видеть хорошие, плохие и уж совершенно ужасные вещи. Воспринимать мир чужими глазами, ушами, всеми известными и неизвестными органами чувств. Но вот таких