Черная линия. Жан-Кристоф Гранже

железным столом, развалившись на стульях, два парня в бейсболках беседовали вполголоса, рассматривая сваленные перед ними снимки. Они были похожи на двух подростков, изнуренных мастурбацией, перед кучей старых «Плейбоев». Хадиджа молча протянула свой портфолио – она уже давно не тратила слов зря.

      Мужчины рассматривали ее фотографии. Она видела только козырьки их бейсболок. На одном красовался символ Нью-Йорка в виде переплетенных «N» и «Y», на втором – логотип пивной марки «Будвайзер». В мире моды, на определенном его уровне, символом надежности считается проявление мещанства. Эквивалент иронии в мире, где отсутствует юмор.

      Закончив просмотр, парни захихикали. Хадиджа подскочила:

      – В чем дело?

      Один из двоих поднял голову: загорелая кожа, трехдневная щетина. Он вытащил один из снимков, вложенных в альбом, и прочел написанное на нем имя:

      – Твои фотографии вовсе не так плохи, Кадиджа.

      – Ха-ди-джа, – поправила она, подчеркивая первый слог. – Мое имя произносится «Ха-ди-джа».

      – Да-да, – пробормотал он, потирая затылок. – Но твой портфолио похож на каталог готового платья…

      – Что вам не нравится?

      – Постановка кадров, макияж, ты. Все!

      Хадиджа почувствовала, что огонь возвращается, потрескивает под кожей.

      – Что я должна сделать?

      – Сменить фотографа.

      – Но это мое агентство…

      – Ну, так поменяй и агентство. С бровями ты собираешься что-то делать?

      – С бровями?

      – Объясняю: есть специальные машинки. Есть воск. Или пинцет для эпиляции. Нельзя же оставлять эти заросли над глазами.

      Мужчина не смеялся. В его голосе чувствовалась усталость. Наверное, с утра он унижал уже пятидесятую девушку. Второй по-прежнему листал фотографии, шелестел страницами.

      В ее мозгу словно сверкнула молния: она увидела своего отца, лежащего на диване в гостиной, по вечерам он так же шелестел страницами журналов, уставившись в одну точку, ожидая, когда наступит время для очередной дозы…

      Эта галлюцинация помогла ей вернуться в обычное состояние – состояние постоянного бунта, поддерживавшее ее, словно титановый каркас. Она улыбнулась и забрала свой портфолио. Теперь, более чем когда-либо, она хотела понравиться им, соблазнить их.

      Она одержит над ними победу на их же территории.

      Скоро настанет их очередь сгорать от желания.

      Их тела превратятся в горящий факел.

      12

      Проходили дни, а распорядок не менялся.

      Пять утра, подъем.

      Темно-синяя ночь в слуховом окне. Поднявшись на цыпочки, Жак мог видеть другие строения. В окнах мелькали огоньки. Раздавались первые звуки – люди кашляли, мочились, умывались. Начинался шум, пока приглушенный, пронизанный звяканьем, воркотней, криками. Огромный зверь просыпался.

      Шесть часов, свет.

      Анемичная вспышка шестидесятиваттных лампочек.