Именинница. Пенелопа Дуглас

того, там друзья Коула, а я не очень с ними лажу, так что на улице буду чувствовать себя не лучше.

      – Мне жаль, что все так вышло, – извиняется он, вновь поднимая с тарелки чизбургер. – Обещаю, так будет нечасто. Коул старается избегать любого места, где может столкнуться со мной.

      Я киваю, не зная, что на это ответить. У меня такое чувство, что я и сама недолго здесь проживу. А все потому, что мне кажется, будто уже балансирую на канате.

      Я заставляю себя начать есть чизбургер, потому что завтра он уже будет не таким вкусным. Снаружи доносится музыка, а вдалеке грохочет газонокосилка. Ветер колышет простые занавески и приносит в открытые окна запах свежескошенной травы, который тут же заполняет нос. А по коже расползаются мурашки.

      Вот оно, лето.

      Раздается телефонный звонок. Пайк протягивает руку и поднимает со столешницы свой сотовый.

      – Привет, – говорит он.

      На другом конце трубки раздается неразборчивое мужское ворчание.

      Пайк встает и, удерживая телефон в одной руке, второй поднимает тарелку, а затем относит ее в раковину. Я украдкой бросаю на него взгляд и вновь вспоминаю поддразнивания Кэм. Щеки тут же краснеют.

      Пайк – настоящая загадка.

      Я видела фотографии Коула в гостиной, совсем маленького и чуть постарше, но кроме них в доме не так уж много личных вещей его отца. Знаю, что Пайк – холостяк, но на журнальном столике нет ни одной книги, которая помогла бы понять его предпочтения, ни сувенира из отпуска, ни домашних животных, ни картин, ни безделушек, ни журналов, ни каких-либо вещей, намекающих на его хобби, будь то спорт, игры или музыка… Это красивый дом, но он, скорее, похож на оформленную витрину в магазине, в которой не живет настоящая семья.

      – Нет, мне нужны еще один экскаватор и по меньшей мере сотня мешков цемента, – говорит Пайк в трубку, прижимая ее плечом к уху, а затем закатывает рукава и включает воду.

      Я мысленно улыбаюсь. Он моет посуду. И при этом без лишних вопросов. Но ведь он живет один, кто бы еще, кроме него, это делал.

      Он смеется над чем-то и качает головой, когда я выбрасываю то, что не доела, в мусорку.

      – Скажи этому идиоту, чтобы не вздумал притворяться больным, – говорит Пайк. – И если он не объявится с утра, то я сам отправлюсь к нему и привезу. Мне хочется расправиться со всем побыстрее.

      Я подхожу к нему и тихо ставлю тарелки на стол, затем убираю лимонад и соусы в холодильник.

      – Да, да…

      Я слышу, как он ополаскивает тарелки и ставит их в посудомоечную машину.

      – Увидимся утром.

      Пайк кладет трубку, и я вновь бросаю на него взгляд.

      – Работа? – спрашиваю я.

      Он кивает и выливает воду из стакана.

      – Мне постоянно звонят. Мы строим офисное здание на Двадцать втором шоссе, неподалеку от городского парка. – Он поворачивается ко мне. – Но, сколько бы мы ни закладывали денег в бюджет, всегда возникают ситуации, которые выбивают нас из колеи.

      Двадцать второе шоссе. Я езжу по нему на занятия