Послания. Бахыт Кенжеев

лет

      сквозь ячейки невода проплывёт

      на морскую соль и на звёздный свет

      за изгибом берега не видна,

      обдирает в кровь плавники свои, —

      и сверкают камни речного дна

      от её серебряной чешуи.

      «Обманывая всех, переживая…»

      Обманывая всех, переживая,

      любовники встречаются тайком

      в провинции, где красные трамваи,

      аэропорт, пропахший табаком,

      автобус в золотое захолустье,

      речное устье, стылая вода.

      Боль обоймёт, процарствует, отпустит —

      боль есть любовь, особенно когда

      как жизнь, три дня проходит, и четыре,

      уже часы считаешь, а не дни.

      Он говорит: «Одни мы в этом мире».

      Она ему: «Действительно одни».

      Всё замерло – гранитной гальки шелест,

      падение вороньего пера,

      зачем я здесь, на что ещё надеюсь?

      «Пора домой, любимая». – «Пора».

      Закрыв глаза и окна затворяя,

      он скажет: «Ветер». И ему в ответ

      она кивнёт. «Мы изгнаны из рая».

      Она вздохнёт и тихо молвит «Нет».

      «Когда безлиственный народ на промысел дневной…»

      Когда безлиственный народ на промысел дневной

      выходит в город нефтяной, и за сердце берёт

      несытой песенкой, когда в один восходят миг

      полынь-трава и лебеда в полях отцов твоих,

      чего же хочешь ты, о чём задумался, дружок?

      Следи за солнечным лучом, пока он не прожёг

      зрачка, пока ещё не все застыли в глыбах льда,

      ещё, как крысе в колесе, тебе невесть куда

      по неродной бежать стране вслепую, напролом,

      и бедовать наедине с бумагой и огнём.

      Век фараоновых побед приблизился к концу,

      безглазый жнец влачится вслед небесному птенцу,

      в такие годы дешева – бесплатна, может быть, —

      наука связывать слова и звуки теребить,

      месить без соли и дрожжей муку и молоко,

      дышать без лишних мятежей и умирать легко.

      Быть может, двести лет пройдёт, когда грядущий друг

      сквозь силу тяжести поймёт высокий, странный звук

      не лиры, нет – одной струны, одной струны стальной,

      что ветром веры и вины летел перед тобой.

      Из книги «AMО ERGO SUM»

      «Человек, продолжающий дело отца…»

      Человек, продолжающий дело отца,

      лгущий, плачущий, ждущий конца ли, венца,

      надышавшийся душной костры,

      ты уже исчезаешь в проёме дверном,

      утешая растерянность хлебным вином,

      влажной марлей в руках медсестры.

      Сколько было слогов в твоём имени? Два.