Самая страшная книга 2020. Дмитрий Лазарев

его, к воякам повезем. У них, поди, с медициной получше.

      – Вроде светает, – Пашка кивнул на небо.

      Ночная тьма на нем сменялась предутренней синью. Белесое зарево над лесом угасло. Может, на неопределенное время, может, до следующей ночи – кто знает.

      – Кажется, выстояли ночь, – произнес я.

      Из избы донеслись тихие всхлипы Дениски, и я решил вернуться обратно. Малец слез с печи и пересел на пол рядом с лавкой, на которой лежал Потапыч. Всхлипывал и растирал кулаками по щекам слезы и сопли, иногда кидая взгляды на тела перекрутов.

      – Испугался, да? – спросил я.

      – Мама, – прошептал Дениска, заставив меня призадуматься.

      Я склонился к нему и легонько тронул за плечо.

      – Дениска, ты чего?

      – Это моя мама… – выдохнул мальчик.

      Я оглянулся назад, на искореженные тела. В груди похолодело от сложившейся вмиг картины. Это ж я ее уложил на глазах пацана! Так вот почему он все повторял как заведенный: «Мамочка, мамочка…» И как он в этой образине свою мать опознал? Она и на человека-то мало похожа. Не иначе, сердцем почуял.

      – Ты уж прости меня, Дениска, – пробормотал я в смятении.

      Мальчик дернул головой, то ли отклоняя мои неуклюжие извинения, то ли отгоняя свои невеселые мысли. Я решил, что будет лучше оставить пацана в покое и вернуться на улицу.

      – А этот малыш – наверное, мой братик. Или сестричка, – добил меня в спину Денискин голос.

      Раздосадованный, я сорвал с гвоздя в сенцах старый брезентовый плащ и накрыл им тела перекрутов. На душе было погано.

      Рассвет занимался над нашим домом, все смелее проливал в окна тусклый свет. На лавке застонал Потапыч, чем остановил мое бегство с поля скорби. Я вернулся и склонился к старику.

      – Потапыч, ты как?

      – Деда! – Рядом возник Дениска, все еще пошмыгивающий носом, но уже почти оправившийся от потрясений.

      Вместо ответа Потапыч издал протяжный мучительный полустон-полувздох и обвел избу мутным взглядом.

      – Кажись, светает, – хрипло прошептал он, глядя в окно. – Все живы?..

      – Все, Потапыч, все, – отозвался я.

      – Деда, тебе, может, водички принести? – дрожащим голосом спросил Дениска.

      – Принеси, родной… – старик перевел взгляд на меня, дождался, когда малец умчится в сенцы с поручением, и произнес: – Не выдюжить мне… Помру скоро… Ты тогда Дениску-то к себе забери.

      – Не болтай, Потапыч. Мы тебя подлечим.

      Вернулся мальчик с кружкой, и старик жадно приник к ней. Глядя в его заостренное бледное лицо, я и сам понимал, что Потапыч от нас уходит, но верить в это не хотелось.

      – Вот спасибо, – прошептал старик, опустошив кружку. – Как ангел крылом погладил. Ну-ка, Дениска, иди-ка ты узнай, может, дяде Паше помощь какая нужна. А мы тут по-взрослому потолкуем.

      Старик дождался, когда мальчишка скроется, и сделал мне знак глазами, чтобы я наклонился.

      – Я ведь вот чего боюсь-то, – начал он, тяжело переводя дыхание. – Вдруг