Самая страшная книга 2020. Дмитрий Лазарев

становился ближе, наплывал. Саван темноты соскальзывал с человека… с существа… обнажая костистую морду, пасть глубоководной рыбы и крысиные зубы в алом зеве.

      Алла лишилась чувств.

      Ее разбудил шум, будто десяток людей столпился в бане, гомоня. Но, открыв глаза, она увидела лишь Волкову.

      – Зачем вы это делаете?

      – Делаю – что? – у Волковой отсутствовали брови, а то бы она задрала их озадаченно. Ни волоска на выпуклых мясистых дугах над глазками дикой свиньи.

      – Зачем вы мучаете меня?

      – Потому, – сказала садистка, – что твоя болезнь не лечится иным путем.

      – Я не больна.

      – Ошибаешься. Ты больна неверием. А это страшнее рака.

      – Я – верю, – Алла думала о гвозде на тыльной стороне столба. О монстре, таившемся в углу, демоне, который был, несомненно, порождением фантазии. – Верю в то, о чем пишу.

      Волкова внимала, поигрывая плетью.

      «Ты хитрее, умнее ее, действуй!»

      – Я могу написать о вашем сыне. Стать вашей евангелисткой. Прославить его на весь мир.

      Волкова пожевала губу. Хвосты плети подметали пол.

      «Сработало, – сердце забилось быстрее. – Сука заинтересовалась, повелась».

      Алла смотрела, как женщина пятится к выходу, стучит кулаком в полотно. Дверь открылась, и что-то крупное ввалилось в баню, распласталось на бревнах.

      Тело.

      Волкова сапогом пнула лежащего человека. Перевернула на спину. Показалось белое лицо.

      Алла закричала истошно. У ног садистки растянулся Сергей Шорин, и он определенно был мертв. Расследования заносили Аллу в морги, она неоднократно видела трупы. Она идентифицировала странгуляционную борозду под кадыком мужчины. Шорина задушили удавкой. Возможно, во сне. Раздели и бросили в баню, – откуда-то вылезла информация о покойниках, которых парили по-черному предки-язычники, охаживали веником, готовили к загробной жизни.

      Кончик языка высунулся изо рта Шорина. На веках были нарисованы два черных крестика.

      – Наши евангелисты, – промолвила Волкова, – черви и кроты. Воробьи и мыши.

      Она ушла, оставив Аллу в компании со скорчившимся на боку мертвецом. Лязганьем замка прищемила отчаянный вопль.

      – Сейчас, сейчас. Сейчас, доченька.

      Алла шептала в пустоту, до красноты натирая спину о столб. Большинство свечей погасло. Тьма выкарабкалась из углов, сожрала ровно половину Шорина. Затекла в его глазницы нефтяными лужицами. Алла запретила себе думать о чудище с крысиными зубами. Блокировала кошмарные мысли.

      Встав на цыпочки, она перетирала веревку гвоздем и задавалась вопросом, что порвется прежде – путы или сухожилия. По щекам лились слезы. Грудная клетка выгнулась килем. Алла уперлась пяткой в опору, от усилий мышцы трещали, скрежетали зубы.

      – Давай же!

      Веревка лопнула. Алла полетела головой вперед. Приложилась скулой к настилу, но, не обращая внимания на боль, тут же принялась освобождать ноги. Веревка нехотя поддалась.

      Рано