Страшная общага. Александр Матюхин

Рукава рубашек с кофтами – длиннее. Несмотря на то что в Питер заскочили жаркие деньки, Лиза не могла позволить, чтобы кто-нибудь увидел ее порезы. А их становилось все больше.

      Каждый раз Лиза задавалась вопросом, почему она режет себя именно таким образом? Стройным рядком, будто засечки на стене, подсчет дней. Не теребит старые порезы, не высекает их на менее заметных местах. Той же логике она наверняка следует, когда изо дня в день приходит в Общагу навещать Аделаиду. А логикой этой зовется чужая – каменная – воля.

      – Спасибо!

      Лиза удивленно моргнула и вскинула голову. Из глубокой задумчивости ее вывел певучий голос статуи.

      Она стояла посреди комнаты в платье насыщенного синего цвета. Поскольку наряд был с Лизиного плеча, платье новой обладательнице оказалось слегка коротковато. Но та, кажется, была только рада посветить длинными молочно-белыми ногами, с каждым днем приобретающими всю большую гибкость.

      – Пользуйся, – сказала Лиза без особого энтузиазма. Ей захотелось бросить нечто колкое, мол, все равно она эту тряпку не носит, хоть так пригодится. Но нет – это было ее любимое платье.

      Комната, которая раньше выглядела ничуть не лучше побеленного холла, стала приобретать очертания и индивидуальность. Находиться в ней было одновременно приятно и омерзительно.

      На самом деле все Лизе здесь импонировало, начиная от светло-бирюзовых стен и заканчивая пузатыми кружками из «Старбакса». Аделаида деликатно заимствовала (воровала) ее вкусы. Здесь еще не висели постеры любимых сериалов и не валялись корешками вверх коллекционные издания графических романов. Быть может, эту часть Лизиной личности она забирать и не собиралась, так как считала наименее ценной? Что ж, тогда Аделаиде не много останется: жизнь гика полностью ему не принадлежит, а кочует от фандома к фандому.

      Но должно ли это волновать Аделаиду? У нее ведь теперь был Филипп.

      И осознание именно этой беды Лизу и уничтожало.

      Она поняла, что крах пришел несколько дней назад. Тогда она впервые застала Филиппа здесь, у Аделаиды. Застала – звучит так, словно она застукала их за непотребством или в постели.

      Красивая спина Аделаиды была обнажена, а Филипп со знанием дела отшлифовывал безобразные неровные выступы – остатки отломанных крыльев. И вроде бы – что в этом такого? Но Лиза ощущала, как будто присутствовала при каком-то откровении.

      – Ну что ты куксишься, как шестилетка? – С неприсущей каменному изваянию плавностью Аделаида присела рядом с Лизой, закинула ногу на ногу. Так, что даже Лиза не смогла удержаться от взгляда на слегка приподнявшуюся юбку. – Неужели ты ревнуешь, что в вашей с братом жизни появился кто-то третий?

      – Ревную, – честно призналась Лиза. – Но не в этом дело.

      То, что она произнесла, стало открытием для самой Лизы. А вот Аделаида, кажется, не повела и бровью. В ее белесых глазах плескался восторг и предвкушение. «Ну же, скажи это вслух, дурочка, облеки свои страхи в реальность» – говорил этот взгляд. Лиза тряхнула головой и поднялась. Достала нож и сделала порез,