Страшная общага. Александр Матюхин

к специалистам.

      Но реакция брата была потрясающей. От слова «потрясение». Лиза всегда знала, что он ей доверяет, но чтобы настолько!

      – Аделаида? Это я, – Лиза постучала в номер «54». Дверь распахнулась резче, чем Лиза ожидала.

      – А я все гадала, придешь ты или нет! – певуче протянула Аделаида и втянула Лизу внутрь. Кажется, она попыталась сделать это нежно, но девушке почудилось, что в каменной хватке у нее треснули кости.

      Аделаида так и светилась от счастья. Насколько подобное выражение применимо к статуе, разумеется. Ожившей статуе. Она была выше Лизы примерно на голову, лицом красивее как минимум в три раза и с такой ангельской статью, что девушке невольно становилось не по себе. От Аделаиды буквально исходили волны восторга, доброжелательности и одухотворенности.

      Единственное – что-то в ее облике изменилось. Лиза застыла на месте.

      – Честно говоря, я думала, что умру тут со скуки, – призналась Аделаида, и Лиза узнала в ее голосе собственные интонации.

      Когда она повернулась к Лизе спиной, девушка уставилась на два неровных скола у статуи на лопатках – Аделаида обломала себе крылья. Только тогда Лиза заметила, что комната, в которой она находилась, была больше похожа на мастерскую резчика по камню, нежели на скромную комнату в общаге.

      Куски мрамора были разбросаны повсюду, но Аделаида обращала на них внимание ровно столько, сколько бы Лиза на выдернутые расческой волосы.

      Заметив изумленный взгляд подруги, Аделаида фыркнула:

      – Ну не всю же жизнь я буду сидеть запертой в четырех стенах! Только представь, что будет, если я выйду в мир с крыльями за спиной.

      То есть что она каменная с ноготков на ногах до самой макушки, ее не беспокоило? Только крылья? Серьезно?

      – О-о-о, а кого это ты с собой привела? – Лиза почувствовала, как Аделаида напряглась, словно кошка, ожидающая нападения сильного хищника. Отвратительное ощущение, но Лиза как будто напряглась вместе с ней.

      Они стояли в молчании достаточно долго. Достаточно, чтобы заметить, что настороженность Аделаиды по отношению к Филиппу меняется заинтересованностью. Достаточно, чтобы почувствовать себя третьей лишней.

      – Ты, должно быть, Филипп? – Статуя первая прервала ужасающую тишину. – Лиза про тебя рассказывала.

      Дежурная фраза – дань вежливости – показалась Лизе наглой ложью.

      – Аделаида, – сказал брат, и статуя прикрыла глаза, как будто ее только что благословили.

      А затем к Лизе как будто подобрался злой великан и стукнул девушку по голове. Это случилось, когда Филипп повернулся к ней, как будто только что вспомнив о ее существовании:

      – Лиза, оставь нас одних ненадолго.

      – Что?

      – Ты меня слышала.

      – Но это бессмысленно! Я ведь… мы ведь пришли вместе! Я ведь тебе ее показала! – Лиза отдавала себе отчет, что ведет себя как расстроенный ребенок, которого выгоняют из комнаты из-за взрослого разговора.

      Филипп