Я – прИступник. Данила Решетников

об ответственности, предусмотренной статьей 307 Уголовного Кодекса Российской Федерации, за дачу заведомо ложных показаний. Вам все ясно?

      Я отвечаю:

      – Да.

      Следом он задает вопросы, ожидая конкретики на листе. Я пишу. Пишу о том, как наркотики оказались у меня дома и как я прятал большие партии для курьера в распределительную коробку интернет-кабелей на одном этаже с квартирой. Потом включил дурака. Мол, не знал я, что все это идет на продажу, а друзья мои с мая месяца сменили пару хороших автомобилей. В девятнадцать лет. На какие шиши? Я говорю: «Не знаю». Мужик долго смотрит на меня с каким-то примечательным недоверием. Я начинаю думать о том, что вранье мое неумелое аукнется мне очень скоро. Тело продолжает дрожать. Мысли сменяют картины о доме, о Насте, о перевернутых бутербродах с плавленым сыром в последний вечер, о подаренных билетах на Куклачева в футляре из-под шоколадной золотой медали, так символично отражающей Настино отличие в школе. В общем, трагедия человека, что называется, на лицо.

      Явку писать я закончил. Мужик забрал ее, встал и ушел. Минут через двадцать зашел другой. Взялся пытать меня (правда очень дипломатично), цитируя кодекс и заостряя внимание на сроках. Но я не верил. Так они сменялись поочередно, я каждого молил об условке, потом наступило утро, ко мне пришел адвокат и с этой секунды микрорайон, который я всю ночь выстраивал в кабинете, окончательно рухнул.

      – Что ты им говорил?

      – Ничего. Явку написал.

      Глаза адвоката стали глазами филина.

      – Хорошо, – выдохнул он, собираясь с мыслями. – Значит, сейчас, говорим им, что идем по 51-й статье, то есть отказываемся от дачи показаний, дабы лишнего не наговорить. Я с твоим делом еще не знаком. Мне нужно время. Но заставлять тебя я не буду. Это лишь мой совет. Я хочу, как лучше. И родители твои, наверняка, того же хотят.

      Я киваю головой в знак согласия. Однако он продолжает смотреть на меня, ожидая более вербального подтверждения. Стремглав я бросаю взор в сторону, столпившихся у входной двери, мужиков. Они дружно ждут моего решения. Сознание мечется. Потом начинаю метаться я.

      – Если ты не пойдешь по 51-й, – наклонившись вперед, пытался один из мужиков меня убедить. – То мы будем прилагать твою явку в суде и ходатайствовать о том, чтобы тебе избрали меру пресечения в виде подписки о невыезде. А если нет…

      Так много в этом «а если…». Я смотрю на адвоката. Затем на, убедительно говорящего, мужика. И так раза три-четыре. Вот, знаете, говорят: «Вся жизнь пролетела перед глазами». У меня случилось именно так. Я – наивный молодой парень. Я это полностью осознаю. Кто-то из них меня дурит. «Дима, решай», – шепчет мне внутренний голос. И я решаю.

      – Спасибо, но я, пожалуй, пойду по 51-й, – обращаюсь я к мужику.

      Другой корчит гримасу.

      – Ну и дурак. У тебя был отличный шанс отскочить, а теперь ты выхватишь не меньше десятки. Так что конай, балбес.

      Мне стало страшно. Вопрос, словно лист осенний, срывался с уст.

      – А если бы я не пошел?

      – Иди,