Фарфоровый бес. Виктория Дьякова

размеренно бубенцы.

      Но уже через несколько часов стало заметно холоднее, надвинулись тучи, погода поменялась. Словно вырвавшись из-под земли, ураганный ветер согнул верхушки деревьев, ограждавших шлях. Он принесся с моря и сопровождался снежным бураном. Белые ледяные вихри завились над дорогой, полностью заслонив ее. Лошади не могли двигаться, они задыхались, и сани пришлось остановить. Конечно, теперь Анна понимала, что повела себя опрометчиво, приказав кучеру ехать ночью. Но она пережила столько опасностей в Берлине, что даже не представляла себе, что на территории России, всего в нескольких часах езды от Петербурга с ней может случиться несчастье.

      Анна вышла из повозки, чтобы оглядеться вокруг, и ее мгновенно закружил снежный вихрь. Уже через мгновение она не видела ни саней, ни кучера, ни деревьев рядом с дорогой. Она шла, сама не ведая куда, проваливаясь по колено в снег. Ей казалось, что она идет по направлению к саням, на самом деле она уходила от них все дальше и дальше. Борьба с ледяным ветром изнурила ее. Снежная пыль набивалась в глаза, в ноздри. Анне было трудно дышать, ей не хватало воздуха. Голова кружилась, она теряла равновесие. Снег становился все глубже. С трудом преодолев несколько обледенелых насыпей, Анна упала без сил в огромный снежный сугроб и потеряла сознание.

      Когда Анна очнулась, было уже утро. Она лежала в незнакомом ей крестьянском доме на лавке, совершенно нагая, прикрытая лишь холщовой простыней. Рядом с ней хлопотала пожилая женщина в черном вдовьем платке и длинной овечьей телогрее навыворот, надетой поверх черного суконного опашня с длинным рядом пуговичек от самого ворота, покрашенных киноварью. В комнате пахло травами. Анна ощутила терпкий запах репейника, жимолости, еще каких-то растений.

      – Сейчас натру тебя, болезная, сейчас, – приговаривала женщина. Она придвинула к Анне еще одну лавку, поменьше, застелила ее цветастым платком. Потом прошаркала лаптями, надетыми поверх толстых вязаных ноговиц, к печке, вытащила из нее чугунок и, перехватив цветастым вышитым полотенцем, поднесла его к Анне. Поставила чугунок на лавку, сняла крышку. Терпкий запах трав стал ощутимее. Женщина обмакнула полотенце в травяном настое, потрясла его, чтобы остудить, и, откинув простыню, принялась растирать настоем замерзшее тело Анны. Анна почувствовала, как почти сразу внутри у нее потеплело, судороги отступили, она расслабилась.

      – Кто же ходит по лесам в такое-то ненастье, – упрекнула ее женщина, – ведь засыпать могло с головой. Так бы и замерзла, никто бы не нашел. Хорошо, поехала я поутру до деревни, увидала тебя. А я ведь не каждый день езжу. Вот как Господь надоумил, сподобил сегодня пораньше сдвинуться. Дай, думаю, отправлюсь к своячнице своей за моченой брусникой да клюквой к пирогу. А то ведь и отложить могла, почитай цельную неделю к ней собираюся…

      – Так вы нашли меня в лесу? – Анна с трудом разомкнула губы, чтобы задать вопрос. Язык еще плохо слушался ее, зубы ломило от боли, а голос выходил хрипловатым. – Как