Ричард Длинные Руки – бургграф. Гай Юлий Орловский

прорычал:

      – Ты дурак… Не знаешь, с кем связываешься…

      – Знаю, – ответил я.

      Браток вытаращил глаза.

      – Знаешь? А ты… кто?

      – Человек, – ответил я. – А ты – говно.

      Он отступил еще, злобная улыбка заиграла на губах, и все так же, не сводя с меня горящих злобой глаз, прорычал:

      – Ты дурак, чужестранец. И тебе конец. Это мы здесь хозяева.

      Он кивнул своим, все разом повернулись и бросились прочь. Женщина вскинула голову, я только сейчас рассмотрел ее лицо: покрытое ровным загаром, темные, как спелый терн, глаза, такие же темные и широкие брови, почти сросшиеся на переносице, недлинные черные смолистые волосы. Она смотрела с испугом и надеждой, я кивнул, молча объясняя, что все конечно.

      Она сказала торопливо:

      – Спасибо, добрый господин!.. Вы очень великодушны.

      Я отмахнулся:

      – Пустяки.

      – Но не для нас, – сказала она. – Пусть Господь воздаст вам, ибо не в моих силах отблагодарить вас.

      Я перекрестился и сказал громко:

      – Возможно, это Господь и надоумил меня проехать именно этой дорогой и в этот час, чтобы моей рукой покарать злодеев?

      Среди собравшихся зевак пронесся легкий заинтересованный говорок. Я свистнул Бобику, по обе стороны поплыли дома, улица послушно ведет в направлении порта. За спиной народ оживленно обсуждал случившееся, но я выехал на другую улицу, здесь другой люд, хотя все те же лавки, распахнутые двери кабаков, таверн, а также заведений с красными фонарями… Что-то, на мой взгляд, их слишком много. Да и не должны вот так в центральной части. Обычно эти дома прячутся на окраине. А так как это портовый город, то все должны быть там, в порту, или рядом.

      Навстречу посреди улицы идут двое стражников. Громко топают, даже нарочито громко, как мне показалось. Перед ними расступаются. Оба рослые, в неплохих доспехах: один в добротной коже, а второй, что постарше, и вовсе в железном панцире и металлических налокотниках и наколенниках.

      Завидев меня, остановились, хотя я вроде бы еду спокойно и тихо, никого не задевая. Хотя, понятно, есть на что посмотреть: мои совсем не средневековые размеры неизменно привлекают внимание не меньше, чем мой Зайчик. Да и на Бобика обычно смотрят со страхом и опаской.

      Старший внимательно посмотрел на Бобика, потом на меня. Вскинул повелительно руку, я послушно, но словно бы по своей воле, так восхотелось, остановил коня.

      – Что случилось? – поинтересовался я. – Я не заплатил в воротах за проезд?

      Старший покачал головой, я обратил внимание, что его напарник смотрит на меня со смесью трусости и наглости.

      – Думаю, заплатили, – ответил он с рассчитанной ленцой, словно делая одолжение. – Иначе бы вас не пустили. У нас с такими разговор короток…

      – Да? – поинтересовался я. – Это как же?

      Он ухмыльнулся и ответил с явным удовольствием:

      – Постановление городского совета гласит: всякий, не уплативший пошлину, будь он сам герцог, не должен быть пропущен через городские врата. А