Авалги. Межпланетная история с элементами гротеска и идиотизма. Алексей Михайлов

обратно

      Корону и Кольцо!

      Хор жителей окрестных деревень

      Низвергни супостатов,

      Уделай подлецов,

      Верни себе обратно

      Корону и Кольцо!

      Верни себе обратно

      Корону и Кольцо!!

      Верни себе обратно

      Корону и Кольцо!!!

      Корону и Кольцо-о-о-о…

      Авалг о Лумумбе

      «Семь раз отмерь, один раз отрежь,

      а потом проконсультируйся со мной».

      Хирург, профессор П. Г. Близоруков.

      Перед отлётом на Землю Вараввы, Таксидермиста и дяди Саши в тронном зале у Мордиллы закатили такую пирушку, что если бы о ней знал принц Кржижянц, он бы совсем расстроился и понял, отчего умирают его подданные. Косноязычный узурпатор произносил такие тосты, что если бы Нц-Нц знал о них, он бы совсем расстроился и перестал потреблять алкоголь даже в целях умывания.

      – Пьём за наше королевство. За нас! За нас! Кто не за нас, тот против нас, как говаривал досточтимый Вениамин Попов!

      – За вас, за вас! И за нас тоже! – кричал дядя Саша.

      Это был единственный человек в окружении Мордиллы, который, как и Правитель, имел право говорить о себе во множественном числе. Мордилла говорил так, потому что был неграмотен и считал себя королём, а дядя Саша называл себя «мы», потому что имел удивительное свойство раздваиваться в минуты радости и печали, а также гнева и боевого азарта, да и вообще в любой момент мог раздвоиться. В такие минуты его было принято называть Александр Первый и Александр Второй. Александр I был очень глуп и жесток, а Александр II имел прозвище Освободителя и тоже был жесток – он всё любил освобождать. Например, он не мог спокойно проходить как мимо водопроводного крана – ему обязательно нужно было пустить воду, – так и мимо человека, чтобы не пустить ему кровь или выпустить кишки. Александры всегда ссорились и дрались друг с другом, но Мордилле служили исправно, и поэтому он терпел эту шизофрению у себя под боком.

      В общем, на этом прощальном ужине и Варавва, и Таксидермист, и оба Александра (эти двое пили на спор) перепились до чрезвычайности и а) наутро сели не в тот космический звездолёт; б) не туда полетели и в) не туда прилетели.

      Как следует отоспавшись через четверо суток, все трое обнаружили себя сидящими в креслах в звездолёте, намертво пристёгнутыми креслами к ремням. Во всех иллюминаторах и на экране Особой Машины, которую они захватили с собой, совсем близко голубела планета – цель их перелёта.

      – Вообще-то мы должны были лететь до неё недельку-другую, если мне не изменяет память, – произнёс Варавва, недоверчиво уставившись на планету.

      – Я не удивлюсь, тыры-быры10, если изменяет, – промолвил Таксидермист, потягиваясь в кресле, насколько позволяли ремни безопасности, пережавшие ему все вены и артерии, да и вообще все остальные органы, кроме огромной головы, так что в нём чуть было не прекратились процессы жизнедеятельности.

      – А может, у нас отходняк затянулся, – вставил своё мнение

10

Очень неприличное эдемское ругательство.