Шарм, или Последняя невеста. Диана Билык

не позволяла мне расслабиться: нагружала не только работой, но и своими нравоучениями. Она любительница пройтись по слабым местам с бульдозером, хотя и глазастая – мое психологическое состояние ловила на раз. Всегда знала, плохо мне или хорошо. Если первое – неприкрыто ликовала, на второе подсовывала новую пакость. А отцу я никогда не показывала свои переживания. Они ему во время болезни не нужны, потому скрывала чувства и эмоции от всех. Всегда цвела и научилась чудно притворяться.

      – Валерия, скажи, чем ты так популярна, что я обязан знать твою личность?

      – Не обязаны, – отвечаю бесстрастно, а у самой коленки дрожат. И от холода, и от возбуждения. Шарм всегда бьет по слабому месту. Мне восемнадцать, гормоны в самом разгаре, хочется любви и прикосновений, а я этого лишена.

      – Извини, – отвечает Генри и всматривается в мое лицо. Смотрит, какая я уродина? В янтарных глазах пляшут смешливые огоньки, будто издеваются. Я опускаю глаза, чтобы не разволноваться слишком, и соскальзываю взглядом по белому рукаву мужской рубашки и замираю на крепких кистях. Выраженный рисунок вен, широкая кость, ладонь, как длань громовержца.

      От подброшенных воображением картинок, где Генри ласково изучает мое тело, мне становится худо.

      Тяжело выдыхаю и хватаю бокал воды. Жадно пью, но не напиваюсь. Не этого я хочу, не нужны мне такие проблемы. Мачеха будто в яблочко попала, выбрав именно Генри в женихи.

      – Валерия, ты слышишь? – громко говорит мужчина и хмурится.

      – Да, – вздрагиваю.

      – И?

      Понимаю, что он задал вопрос, но я пропустила его мимо ушей, что сейчас краснее вареных раков.

      – Я… – мнусь и кусаю губу. Прячу глаза за решеткой ресниц.

      – Тяжело об отце говорить? – подсказывает Север. Темные волосы падают на высокий лоб и прикрывают одну сторону его аристократичного лица.

      Киваю. Не могу говорить: жажда стоит под горлом и делает меня уязвимой. Особая жажда.

      – Я понимаю, – и, прежде, чем я успеваю среагировать, Генри тянется через стол и легко касается моих сложенных на столе рук. Я одергиваюсь и вспыхиваю еще сильней.

      Он сдержанно улыбается и отклоняется, а я слежу за движением его рук. Тугие мышцы выделяются бугорками, а катаны вен становятся выразительней на молочно-шоколадной коже.

      Когда нам приносят еду, я хочу не просто смотаться, а испариться. Раствориться снежинкой на месте, превратиться в воду, пар и улететь в небеса.

      – Кушай, – ласково, но легкой хрипотцой в голосе, подталкивает Генри и отрезает кусочек прожаренного мяса. Прикрыв глаза, с удовольствием пережевывает, а я глотаю слюну и жмурюсь.

      Я не могу рядом с ним сидеть. Совсем голова не работает, слишком сильная доза, слишком много у него особенной магии. Он и сам не осознает насколько я в его плену. Да только женитьба в этом случае невозможна: чуда не произойдет. Я не смогу помочь отцу, не смогу оплатить его лечение и содержание. Я бесполезная.

      Хочу встать и уйти, но Генри резко подается вперед и кладет руку на мое плечо.

      – Мы