Чудачка для пианиста. Диана Билык

учитель-красавчик. Планируешь опять сбежать?

      О, для нее все красавчики. Особенно постарше. В прошлом году Селезнева за директором страдала, и на уроках сценречи мы наблюдали настоящий бой за его покровительство. Яна была искусной соблазнительницей, но… Лев Николаевич глубоко женат, на нем не работали женские штучки – даже откровенное декольте и о-о-о-огромный размер выставленной вперед груди.

      – А что там нужно сдавать для семестровой? – тихо уточнила я, поглядывая в класс, куда совсем не хотелось заходить.

      Первый месяц все время что-то шло не так, и я просто на последнюю ленту по аранжировке во вторник и пятницу не попадала. А когда начался декабрь, я уроки уже избегала нарочно, потому что боялась оказаться высмеянной за пропуски.

      Рядом с нами приостановилась Аня-заучка. Мне она нравилась – хоть и закрытая, но очень теплая девочка. В отличие от некоторых змеюшек. Благо я для них не конкурент, и меня не трогают, потому что никогда не была замечена в гульках или приставании к ребятам. Я просто хотела петь и создавать музыку, этим и жила.

      – Аранжировку любой известной темы, – подсказала Аня. – Эстрадно-вокальную.

      – И когда сдать нужно? – меня немного вело от слабости и морозило от температуры. Самое время идти пить простудный чай.

      – Еще на прошлой неделе. Ты одна вроде осталась, даже хоровики сдали…

      – Вот же…

      Яна надула губы и, потеряв к нам интерес, ушла в уборную.

      – Ладно, спасибо, – я снова покосилась на класс. Учителя еще нет, чтобы хоть попытаться выпросить отсрочку. Наверное, стоит сегодня взять себя в руки и поговорить с ним, встретиться лицом к лицу.

      Но тут, как назло, из двенадцатого выглянула Горовая.

      – Зайди, – строго сказала она, и я, слабо улыбнувшись одногруппнице, подошла к классухе. – Ты на отчисление стоишь, дорогая.

      Я пошатнулась и сцепила слабые пальцы на ремнях рюкзака.

      – Почему?

      Руководительница пропустила меня в кабинет и захлопнула дверь. Прохаживаясь вдоль развешанных пестрых поделок, она полистала что-то на столе и выглянула в окно.

      – Сольфеджио не сдала, на танцы ходила без формы, а на аранжировку за два месяца не соизволила даже появиться. Один вокал без вопросов.

      – Я все сдам, – хрипнула и прилепила спину к стене, чтобы не упасть. Чуть не свалила оберег с тумбочки. Отошла подальше, чтобы не рисковать лишний раз. – До конца недели еще есть время. И на танцы обещаю ходить в трико и чешках. Очень-очень обещаю. Только не отчисляйте…

      – Смотри мне, – Мила Васильевна покачала головой, поправила каштановые волосы и всмотрелась в мое лицо. – Какая-то ты бледная, Настя. Тебе плохо? – подошла ближе, но я отступила в угол.

      – Все в порядке, просто температура поднялась, сейчас в «Буффи» чай выпью, и полегчает.

      – Сиди уже, горе луковое, сейчас организуем, – классуха показала на стул и завозилась с электрочайником.

      Я даже не заметила, как на автомате рухнула на сидение. Долго наблюдала за классухой и думала, что сильно