Повесть о Предславе. Олег Яковлев

убьют!» – с ужасом думала Предслава и невольно прижималась к мамке, которая хоть и пыталась, но не могла успокоить воспитанницу.

      Княжон пригласили на завтрак, они сидели вместе с великой княгиней Анной, сестрой ромейских базилевсов, в палате на гульбище. Маленькая дочь Анны Прямислава расхныкалась, строгая мать цыкнула на неё и велела челядинкам вывести плаксу из-за стола. Зато рябая Мстислава, казалось, вовсе не обращала внимания на царящий вокруг тревожный гомон. Она с довольным видом уплетала кашу сорочинского пшена[96] и искоса с насмешкой поглядывала на хмурую Предславу. Возле неё угрюмо ковырял ложкой в миске с едой тщедушный Ярослав – болезненный и хромой мальчик, родной Мстиславин брат, которого, по словам Алёны, едва выучили ходить. Ярослав жил со своей матерью, одной из многочисленных наложниц князя Владимира, отдельно за городом и только из-за осады Киева кочевниками был на время перевезён в княжеский терем. Чувствуя себя чужим посреди множества незнакомых лиц, в окружении роскошных ковров и драгоценной посуды, княжич сильно смущался, краснел и тревожно озирался по сторонам. Наконец, решившись, он зашептал что-то на ухо Мстиславе, и сестра, вдруг прыснув со смеху, громко ответила ему с презрением в голосе:

      – Ишь, домой захотелось! Да в доме твоём, верно, поганые рыщут! Сиди уж! А то заладил: когда да когда домой поедем! Дурья башка!

      Ярослав сильно смутился и замолк. В тревожном молчании дети закончили утреннюю трапезу.

      Явился отец Ферапонт, как подобает, земно поклонился княгине, испросил разрешения увести детей на учение.

      – Приступай, отче! Хоть и тяжкий ныне час, да без грамоты никуда! – ответила ему холодным размеренным голосом Анна.

      Сама княгиня велела облачить себя в кольчугу и поторопилась на заборол.

      …Слова Ферапонта то и дело обрывали крики за окнами.

      – Может, там бой идёт, а мы здесь сидим, за писалами и берестой! – шептала на ухо Предславе нетерпеливо ёрзавшая на скамейке Златогорка.

      В слюдяное окно вдруг ударила тонкая стрела. Слюда разлетелась вдребезги, а непрошеная пришелица глубоко вошла в дощатый столб посреди горницы. Предслава с опаской посмотрела на колеблющееся оперение стрелы и её длинное древко.

      Встревоженный Ферапонт поспешил увести детей из палаты на нижнее жило и велел холопам затворить ставни на окнах. Позвизд, улучив мгновение, выдернул стрелу и взял её с собой.

      Как только урок окончился, Предславу отвели назад в бабинец. Снова ловила она шум за окнами, беспокойно прислушивалась, но за плотно прикрытыми ставнями было плохо слышно, что происходило в городе.

      Потом снова была трапеза в покоях княгини, затем на Киев спустился вечер, на смену суете пришла тревожная напряжённая тишина. Алёна уложила девочку спать, но Предслава всё никак не могла успокоиться. Наконец она заснула, и приснился её вдруг Фёдор Ивещей, злой, скрежещущий зубами, в бараньей шапке на голове, с окровавленной кривой печенежской саблей в деснице.

      «Я – печенег! Я маленьких детей пришёл убивать! Изведу весь род ваш!» –