Край зовёт. Анна Летягина

и скукоживаются. Всё это гадальное и потустороннее всегда было таким далёким от меня, а потому казалось смутным, непонятным, бессмысленным, не стоящим времени и внимания. Да каким угодно, только не пугающим. Сейчас же мысль о числе двенадцать колким холодком пробегает по нервным окончаниям всего тела, будто проверяет их на живость и способность откликаться, реагировать на страх.

      Что ж, первое значение карты не предвещает пока ничего однозначно трагичного. Перемены. Они ведь могут быть и к лучшему. Правда, меня смущает уточнение о том, что перемены эти потребуют некоторых жертв. Надеюсь, не человеческих хоть? Дальше пишут о свободе выбора. Можно будет либо оставить всё как есть и ничего не менять в жизни, либо выбрать достижение цели, но за это придётся дорого заплатить. Ещё один вариант трактовки карты – сложные жизненные ситуации, которые невозможно изменить и остаётся только принять. Ну, судя по лицу этого подвешенного за ногу мужика, он уже давно эту невозможность осознал. Только вот она его не особо тревожит.

      Число двенадцать. В голове щёлкает переключатель, и сквозь какие-то эфирные помехи неведомая радиоволна снова приносит мне уже слышанные сегодня фразы:

      «Выпало две шестёрки».

      «Надо понять, какое число нам хотели показать: шесть или двенадцать».

      Двенадцать нам хотели показать, Вадя, двенадцать. Он ещё обещал подумать над значением двенадцати – «слишком простое» объяснение Светки его не убедило. Тогда я отнеслась к этому примерно так же, как Толик. Разве что не рассмеялась Ваде в лицо, как он. А теперь вот мне не терпится узнать, что удалось разузнать Ваде. Что он там надумал. Какие ассоциации у него возникли. Когда же Светка меня найдёт и добавит в беседу? Незваные и пугающие знания о символике двенадцатой карты Таро упираются внутри в стенки черепа, как железные распорки, – голова вот-вот разорвётся на части. Если я в ближайшие дни, а то и часы кому-нибудь это не расскажу, именно такое и случится. Но некому, блин, некому! Бабуля отчитает за то, что я копалась в её вещах, а немногие приятели сочтут помешанной. Да и я бы на такое заявление точно так же отреагировала. Не могу никак понять и принять всё то, что на меня так внезапно свалилось и оглушило напрочь, но и отрицать уже не вижу смысла. Всё то, над чем я ещё недавно усмехалась скептически, недоверчиво и даже презрительно, теперь смотрит на меня в упор с оскалом победоносной улыбки. Ощерившись, как… хохочущая пятнистая гиена.

      От звука крутящегося в замочной скважине ключа я вздрагиваю.

      – Веруша? Ты дома?

      Молниеносно собираю карты и кладу их обратно в коробку, которую тут же засовываю в ящик, прикрываю её одеждой. Вроде бы всё сейчас так, как было до моего вторжения. Захлопываю ящик.

      – Да, бабуль. Чего так рано?

      – Напарница предложила заменить меня после обеда, а в среду я поработаю две смены.

      – Как покупатели сегодня? Придурки не забредали?

      – Веруша, ну что ты такое говоришь!