Верните меня на кладбище. Ольга Романовская

только сначала приберусь.

      Может, она и покойница, но воспитания не растеряла. Кара отыскала в подсобке тряпку и тщательно затерла кровавые следы. После подмела осколки и выбросила их в мусорное ведро. Коробки разложила по полкам, а аркебузу оставила в качестве платы – писать записку она на этот раз не стала.

      – Надеюсь, мастер Зан не слишком рассердится.

      Кара поправила вуаль и направилась к выходу… чтобы нос к носу столкнуться с владельцем лавки. Вот тебе и сонный город! Позади раскрасневшегося сапожника стояли двое солдат.

      – Доброе утро! – вежливо поздоровалась Кара.

      Она хотела расспросить про здоровье детей мастера Зана, своих бывших учеников, но вовремя сообразила: лучше не стоит. Вместо этого она осведомилась у хмурых стражей закона:

      – Не подскажете, как найти некроманта? Он ведь в Осине один?

      Солдаты изумленно переглянулись и, спохватившись, наставили на Кару дула мушкетов.

      – Вы дурно воспитаны, господа, – стрелять в даму, – покачала головой молодая женщина.

      Год назад стража себе подобного не позволяла. Схватить за руки – да. За волосы – в крайнем случае. Но чтобы держать на мушке!..

      – А вы не дама, вы воровка, – нашелся один из солдат.

      – И причинили ущерба на сотни золотых! – добавил мастер Зан.

      От волнения его лицо стало похожим на свеклу. Нельзя же так, из-за какой-то витрины может случиться удар.

      – Сотни золотых? – подняла брови Кара. – Туфли стоили двенадцать, ничего другого я не брала. Вставить и изготовить стекло – еще золотой. Итого – тринадцать. Как видите, сотня не набирается.

      – Она еще и издевается!

      Лицо сапожника окончательно сравнялось цветом с корнеплодом. Молодая женщина всерьез испугалась за его здоровье, предложила присесть и выпить воды.

      – Не беспокойтесь, я никуда не уйду, – заверила она и скрылась в подсобке.

      Солдаты вновь переглянулись. Никогда прежде им не попадались подобные воровки. Дама под вуалью позорила старинную профессию. Где слезы, попытка к бегству, отрицание вины и оскорбления слуг закона? Если дальше так пойдет, она еще и деньги за причиненный ущерб на прилавке оставит.

      – Смотри! – Один солдат ткнул в бок другого, указав на аркебузу. – Ну и древность! Как думаешь, это дамочки?

      – Ну не мое же! – взвизгнул владелец лавки и напустился на стражей: – Идиоты, за что вам только деньги платят?! Вы ее упустили!

      – Да не, – прислушавшись, покачал головой солдат и, оттеснив сапожника, ввалился в лавку. – Посудой гремит, здесь еще.

      Положив мушкет на прилавок, он склонился над аркебузой и долго вертел ее в руках.

      – Слышь, – обратился солдат к товарищу, – это ведь Арта! Он еще хвастался, что по дешевке купил ее у комиссованного сержанта.

      – Дай-ка!

      Второй солдат тоже оставил за спиной раздраженного хозяина лавки и, бросив оружие, взялся за аркебузу. Окончательно потерявший веру в торжество