Шурави бача. Владимир Владимирович Холмовский

до крайности. Я его завел к себе в каптерку под стволом, приставил пушку к яйцам.

      – К своим? – ехидно поинтересовался кто-то из собравшихся.

      – К его, конечно, – не почувствовав подвоха, быстро ответил коротышка, увлеченный рассказом. – Ведь не могу я дотянуться до его тупой головы. Говорю ему: ложись, говорю ему: встать, говорю ему: ползком, затвор передергиваю, смотрю, он сдрейфил, покраснел, весь затрясся и как начал меня умолять, чтобы я его не убивал. А тут еще кто-то хлобыстнул из автомата, а я возьми да и выстрели в пол рядом с ним, машинально получилось, со злости. Так он вообще в штаны, наверное, навалил, мне так показалось почему-то, потому что он присел, глаза навыкате. А я ему в огонь масла, в шутку конечно. Вон, говорю, видишь, отстреливают непокорных молодых, думаешь, ты один такой. Он весь затрясся, упал на колени передо мной, и вот такие слезы, – коротышка показал палец, согнув его наполовину.

      – Ну, ну, что дальше? – подгоняли его сидевшие вокруг костра вояки.

      – А что дальше? – как-то вяло ответил коротышка.

      – А дальше он оказался моим земляком, из Подмосковного Быкова, так что оставлю его у себя на пересылке. Будет гонять молодых духов, под моим присмотром, конечно. А потом он мне спасибо скажет, если не дурак. Нам ведь нужен такой «громило». С его ростом ему долго не жить, на первой же войне какой-нибудь снайпер снимет без промаха, это факт, тем более он пехотинец. А вообще, он парень ничего, мы с ним познакомились поближе, знает кое-кого из моих близких знакомых, поговорили еще раз, поставили все точки над «и», как говорится, на этом и сошлись. Вот такая она, жизнь-то… Вот так-то, – закончил свой рассказ коротышка, принимая из рук рядом сидящего солдата вернувшуюся к нему потухшую самокрутку.

      – Кто здесь? – вдруг услышал впереди себя Сергей.

      Не желая быть замеченным, он отступил назад и, запутавшись в собственных ногах, потерял равновесие, упал в остывший песок, раскинув руки в разные стороны. От резкой боли в ноге он сильно вскрикнул.

      – Кто здесь? – послышался настойчивый раздраженный голос и мягкий щелчок предохранителя пистолета.

      – Свои, свои, – поспешно ответил Сергей.

      – Кто? Кто свои, не понял?

      – Младший сержант Крымов, из палатки, где флюгер, – ответил Сергей.

      – Так ты не молчи, если собрался к нам. А то сейчас бы тебя пристрелили на месте и на боевые списали – раз плюнуть, – послышался уже знакомый насмешливый голос коротышки. – А ну-ка, проявись, что там за младший сержант Крымов.

      Сергей быстро поднялся и поспешил предстать перед взором приказавшего, морщась от боли, в коленном суставе.

      – А-а-а, это ты, – расплылся в приветливой

      улыбке коротышка, потягивая небольшими затяжками дым лениво тлеющей самокрутки. – Я тебя узнал, ты из вечернего прихода, – сказал он и удушливо засмеялся, увлекая за собой остальных. – Что-о-о, – не мог он отделаться от навалившегося на него приступа идиотского смеха. – Что-о-о, – повторял он, надрываясь, со слезами, выступившими из его весело прищуренных глаз.

      – Где-е-е, –